Будучи истинной совой, Волт днем любил поспать. Тем более, когда дел все равно нет (они были, но это неважно, спать – это самое главное). Да и к тому же Нефигиния (эта та самая горгулья, следящая за документами) молча устроилась на табуреточке у шкафа с разными папками, тихо пощелкивая спицами, что только еще больше убаюкивало горе-директора. В кабинете было темно и прохладно, прямо как Браун любил. Устроившись в своем царском кресле за столом, он накинул на свою башку черный плед, удобно улегшись щекой на серой подушечке, положенной на какую-то папку с документами.
И все бы ничего, если бы не одно «но». Точнее, даже не одно, а целых два: сопливые из студсовета. Грохот их шагов Уолтер услышал ровно через пару минут, когда он решил поспать. Поняв, что сбежать можно, но после этого от кабинета ничего не останется, да и сбегать от своих законных дел как-то слишком незаконно, директор быстро сгреб свои обожаемые плед и подушку, кинув те на дальнее кресло, куда пересела, как оказывается, горгулья. Та, тихо чихнув, выбралась из-под небольшого завала и поцокала в сторону директорского стола, подпинывая клубок с пряжей.
Волт же метался по кабинету с жуткой скоростью, поправляя папки-документы, заранее проверяя, нет ли чего-нибудь такого, чего маленькие соплячки видеть не должны (например, деньги – у тех на них просто собачий нюх).
Так топор, который висел прямо над входной дверью на случай незаконного вторжения, был все же снят и отдан в лапы горгульи, пока та медлительно забиралась в большое директорское кресло у стола. Та тихо фыркнула в ответ, чуть не свалившись вместе с этим древним топором, и что-то вдобавок пискнула, прося помощи. Уолт, зная, что другой секретарши у него не будет в ближайшие пару лет, успел подскочить к метровой пискле, подсаживая ту, чтобы та не свалилась и не сломала себе чего-нибудь. Таким образом, вскоре спаситель школьной документации была посажена с легкой директорской руки в желанное кресло. Правда, Нефигиния еще какое-то время недовольно фыркала, так ничего и не сказав, скинув цветастый клубочек на пол и устроив топор на коленях.
Через минуту она уже снова начала щелкать спицами и даже что-то намурлыкивать себе под нос. Что не удивительно, Уолта это начало напрягать достаточно быстро.
Хотя что там. Когда он подскочил к окну, желая поправить плотную черную шторину, в дверь постучали (что за формальность вообще?), а после и в наглую открыли. Волтер недовольно сощурился, продолжая стоять спиной к выходу. Сначала один голос резанул по ушам, а потом и другой. Еще более гадливый. Горгулья только громче застучала спицами, но, благо, петь перестала.
- Здравствуйте, - сухо ответил на приветствия директор, медленно развернувшись к вторженцам. – Какой повод заставил вас, - мужчина покосился на ненавистную розоволосую, потом на распахнутую дверь, медленно почесав к ней, жаждя ту закрыть, - прийти ко мне?
Уолтер в это время ненадолго выглянул в коридор, поправив черный пиджак, понял, что больше никого не предвидится, после чего аккуратно захлопнул дверь, снова поворачиваясь к ученицам. На представление розоволосой директор никак не отреагировал, потому что прекрасно знал эту девчонку и раньше, что, честно говоря, его не радовало.
Надо сказать, этим детям иногда очень даже успешно удавалось снести Брауна с ног своей энергичностью и этой пакостной лучезарностью. А сонному человеку, да еще и с разболевшейся башкой каждый звук становился грохотом. А этот девчачий крик – это такая чудовищная вещь, надо сказать… крышесносящая.
Горгулья же, точно сидя в параллельном мире, ничего не замечала, громко цокая своими спицами. С тяжеленным топором на коленях, естественно. Волтер ей сейчас честно завидовал. По-черному, конечно.
Отредактировано Walter (2014-05-28 12:27:21)