Адель никогда не любила зиму, хоть та и была у неё буквально в крови. Смешно это как то и глупо, даже неправильно, замерзать зимой, когда в твоих руках власть над холодом и льдом. Может быть не так уж и зря ей в детстве казалось, что эта сила не для неё? Они вроде и подходят друг другу внешне: одинаково белые, что всегда так нравилось Лили вместе со сказкой о Снежной Королеве, которую она не раз и не два пыталась переписать на свой лад, но внутри… Только если зима мечтает о лете – только тогда они будут похожи с этим временем года, но рождественский мягкий снег, укрывший собой, как белым пушистым одеялом территорию школы и само её здание, едва ли мечтал бы растаять под солнечным теплом.
Но, несмотря ни на что, Адель любила новогодние праздники. В них для неё сохранилось ещё дорогое и ценное, близкое своими отголосками к счастливому детству: праздничность елочных игрушек и радостный свет гирлянд, мишура и «дождик» и самое волшебное и неповторимое – смесь ароматов ели и мандаринов. Все это сплеталось в тесное и животворящее ожидание чуда и веру в лучшее. В новом году всё обязательно будет иначе, а, значит, и лучше.  А следом приходит и Рождество.
Хорошо, что январь дарит им столько праздничных дней – как правило, несмотря ни на что, они бывают и самыми спокойными в году — несомненная благодать. И, как правило, январские торжества имели и знали размах и силу. Наверное, это время любили все: и учителя и ученики. По крайней мере, так хотелось бы верить и думать, но одно из знакомых ей лиц она так и не увидела за все время новогодних и рождественских каникул.
Мисс Арно никогда никого не корила за нелюдимость — правом на одиночество обладал каждый, но иногда ей казалось, что это самое право используется либо как некоторая вынужденная мера, либо становится проблемой и чертой, которую невозможно потом преодолеть. Вроде бы и ничего особенного, но Адель любила чувствовать за собой и рядом с собой коллектив, быть его какой-то частью, а не чем-то обособленным.
«И нет ведь ничего криминального в том, что мне хочется кого-то поздравить, пусть и с прошедшим праздником, верно?» — От триста шестнадцатой комнаты до триста двадцатой было рукой подать, но то, что мсье Варга ей там не найти, женщина поняла еще раньше, чем приблизилась к двери и успела бы поднять руку, чтобы постучать.
Знание пришло легко и непринужденно, само собой: темная лента коридора, окно, в которое заглядывает луна, блеклый оттиск большого зала, где совсем ещё недавно происходило всё торжество.
Колебания длились несколько секунд, прежде чем женщина решилась все же пойти по горячим следам. С приближением комендантского часа все учебное крыло стихло, вместе с тем, как в противовес ему, окончательно ожило общежитие. Большинство коридоров учебной части школы стали совершенно пусты и погрузились в холодный полумрак. Сильнее запахиваясь в вязаную шаль чувствуя, как по полу пробегает сквозняк, Белоснежка неспешным шагом добралась до зала.
Дверь осталась чуть приоткрыта. Отворив её ровно настолько, чтобы хватило шанса проскользнуть внутрь, Адель, убрав руки за спину, крепко держа в ладонях маленькую коробочку, перевязанную тонкой красной лентой – то, ради чего она сейчас здесь и была – осторожно шагнула в зал. На стенах еще остались украшения – последние признаки прошедшего торжества; а воздухе – кажется или и правда? – был ощутим еловый аромат. Только самой лесной красавицы, украшенной игрушками и сверкающей огнями, здесь уже не было. «Как быстро…»
Остановившись поодаль, за спиной мужчины, Адель, вероятно, ждала, что он первым что-либо скажет. То, что её присутствие было замечено, она не сомневалась, разве что Варга увлекся рассматриванием фотографий. В помещении воцарилась тишина.
— Здесь, — осмелилась нарушить молчание мисс Арно, устремив взгляд туда, где стояла ещё несколько дней назад елка, — было очень красиво.
Можно даже не закрывать глаза, чтобы вновь вспомнить и представить: всё оживает и без того, становясь словно наяву.
— Красивая и нарядная ель, сверкающая сотней разноцветных огней, было гораздо больше шаров, ленты гирлянд. Иллюзией вместо потолка создавали небо. Ненавязчиво и неуловимо иногда звучал хрустальный перезвон рождественских бубенцов. — Всё это до сих было как из сна. — А в Рождественскую ночь были еще свечи и ангелы.
— Днем здесь устраивали закрытый каток. Пару раз его, правда, случайно растопили вспыльчивые любители пирокинеза, — женщина улыбнулась, вспоминая, что из этого всего получилось и какой был кавардак, который, тем не менее, не нарушил всеобщего веселья. — И каждый вечер представления, выступления, развлечения… — Пожалуй большего размаха для художественной самодеятельности было не найти.
— А почему здесь не было вас, мсье? — Хотя этим, скорее всего, не следовало открыто интересоваться. Единственное, на что всё равно хотелось надеяться, так это то что Рождество из-за этого не прошло стороной.

Отредактировано Adelle Arnaud (2014-06-23 03:43:15)

С легкой улыбкой кивнув на вопрос-уточнение, Адель могла бы ещё добавить и любителей взрывать все, спаивать анималистом из кошачьих кошачью мяту или валериану, а так же тех, кто даже не обладая никакими выдающимися способностями одним своим существованием и видом умудрялись приносить следом за собой бедлам и хаос, но это всё было уже ни к чему.
Стало неловко.
И неловкость эта звонкой нотой сквозила в тишине. Кажется, самое время развернуться и уйти, пожелав доброй ночи, но сжатая чуть сильнее в пальцах маленькая коробочка стала якорем, который не давал ни шанса, ни возможности так просто покинуть зал. Но и как подступиться со своим «делом» она не знала.
Адель себя считала человеком коммуникабельным и умеющим заводить новые знакомства, знала, как поддержать разговор, если требовалось, чувствовала, о чем спрашивать стоит, а о чем нет. Но сейчас француженка растерялась не зная, что именно можно сказать. И она не хотела уходить, чувствуя призрачную необходимость быть сейчас здесь.
— Надеюсь, у вас всё получилось, — разорвав круг из молчания, Арно сделала первый шаг в сторону зрительских мест: легкая белая тень, призрак, исчезающий живой отголосок минувшего торжества.
— Вы не любите шум? Извините, — тут же она исправилась за поспешность своего вмешательства.  Стоит помнить, что каждый имеет право на тишину и не любовь к праздникам и каждый выбирает то, как будет их проводить, — это не моё дело.
Сев через одно сиденье от Руфуса, Адель, закусив на секунду губу, ещё раз обвела взглядом помещение, после чего, обернувшись к мужчине, протянула ему на раскрытой ладони свою маленькую ношу:
— Это вам. Вас не было и… — Смущение накатило лёгкой волной, но с ним удалось справиться, только теплый след на щеках остался, — ..и я подумала, что символический подарок не будет всё равно лишним.
Серебристая коробочка была маленькой и квадратной по форме. Перевязанная крест на крест тонкой белой лентой, завязанной в бант. Содержимое её действительно было символичным, да и полновесно подарком, наверное, не то чтобы могло называться. Маленький ангелок, символ мира, с пушистыми белыми крыльями, сложив ладошки в молитве, улыбался там, внутри, каким-то своим чаяниям и мечтам.