Вы - уверенный в себе человек, вы знаете, на что способны, и не любите упускать своё.
Вы - студент первого курса школы для супергероев «Скай Хай», и у вас нет сомнений в категории, в которую вы попадёте через минуту, как только откроете дверь кабинета, где вам оглашат результаты распределения.
Правда, всего пару месяцев назад вы и не подозревали, что окажетесь здесь, но вы же не тугодум, когда дело касается вашей же судьбы.

Неторопливые шаги гулко отдавались от стен пустого коридора; Эрик, пребывая в абсолютном спокойствии, с любопытством разглядывал окружающее пространство, что на ближайшие три года станет ему если не родным, то по крайней мере весьма знакомым. Взгляд человека, стремящегося к наблюдательности, но не обнаруживающего её в себе, не находил ровным счётом ничего интересного.

Почему во всех мало-мальски важных кабинетах дверь непременно оказывается деревянной и тяжёлой?
Не то чтобы у Эрика было время поразмыслить над этим вопросом, но если бы оно было, Хайккенен сказал бы лишь, что атмосфере это идёт на пользу.
- Позволите?
Первое, что он отметил, входя в кабинет - здесь уже был не только кто-то из администрации.
- Да, конечно.
Парень - очевидно, его без пяти минут напарник - обернулся, окидывая взглядом вошедшего; Эрик ответил ему тем же, краем сознания отмечая острый нос, причёску, цвет волос, но упуская из внимания дружелюбную улыбку и приветливость в глазах - его коронная ошибка.
Женщина лет, казалось, сорока - Хейккинен узнал в ней своего экзаменатора, - указала поочерёдно на обоих молодых людей:
- Стивен Гётце, герой, класс Бета, - взгляд Эрика потяжелел, - и Эрик Хейккинен, класс Пси. Напарник.

Поздравление с зачислением и объяснения, как им должна помочь работа в команде, он пропустил мимо ушей, лишь очень стараясь вежливо улыбаться и кивать, когда это казалось необходимым.
«Напарник, ха».
Только сейчас Эрик стал прикидывать, что, пожалуй, его способности действительно больше похожи на вспомогательные, чем основные. Чёрт подери, одно повышение регенерации словно вопит - хилка! хилка!
Хейккинен был бы рад не думать о том, что это слово очень напоминает прилагательное «хилый».
Хилым он не был никогда. Бесспорно, не Геркулес, но в драке постоять за себя умел, более того - нередко обнаруживал, что подобным умением обладают не все его неприятели. Что до хилости, так скажем, духовной - картина во многом схожая. Не то чтобы его сила воли гнула сталь или превращала железо в золото, но он не считал себя слабаком. Никогда.
Сейчас же что-то в его абсолютной уверенности в себе дало трещину, и Эрик почувствовал вскипающую в нём злость.
Вы должны понимать, что категория напарника не несёт в себе унизительного оттенка, - слышал он сквозь толщу собственных размышлений слова экзаменатора - или как её стоит называть? - и ни в коем случае не означает, что один из вас сильнее другого.

Всем плевать.
Всем, чёрт подери, глубоко наплевать.
Вы ведь слышали разговоры учеников, верно? Никто из них так не считает. Единицы этих ёбаных студентов верят в то, что вы им здесь впариваете. Обществу насрать, его не волнует, отличник - ботаник, а напарник - слабак, и чёрта с два преподаватели считают иначе, что бы вы сейчас ни говорили, говорить-то вы можете что угодно, но суть, блядская суть не меняется.
Заткнитесь.
Просто заткнитесь.

Дверь он закрывал аккуратно, тщательнейшим образом сдерживая порыв хлопнуть ею так, чтобы затрещали окна. «Нельзя, нельзя, нельзя, мать вашу, очень хочется, но нельзя--»
- Ну что, напарн--
Последнее «нельзя» прозвучало в голове особенно громко, когда всякие мысли пропали вовсе, и кулак со свистом рассёк воздух, промахнувшись - этот уже ненавистный чёртов Гётце обладал просто завидной реакцией, - а последовавший почти машинально второй угодил прямиком в скулу Стивена, и Эрик почувствовал, как проминается под костяшками кожа. Однако...
В последнюю очередь он ожидал, что в голову резко что-то ударит ему самому, ноги сделаются будто ватными, а мир поплывёт перед глазами, потолок вдруг станет таким далёким, а земля - такой близкой, что он сильно стукнется щекой о холодную поверхность пола, но почти не почувствует боли, а мгновенно расфокусировавшийся взгляд машинально попытается уловить образ однокурсника, но Эрик увидит лишь смутные его очертания и, кажется, что-то ещё услышит, но звук будет доходить до него словно через толстое, толстое стекло.

Возможно, если бы Хейккинен внимательнее слушал, что ему говорили о способностях Стивена, то его однозначно ругательное бормотание было бы несколько более членораздельным и осмысленным.

Со всей своей бумажной работой Айно ухитрилась разобраться раньше нынешнего момента. Сказывалось перфекционистское начало - никогда ничего не затягивать, не откладывать на потом. Положено сделать, явиться вовремя, что-то узнать - значит, нужно сделать, явиться и узнать. И все это необходимо проделать максимально хорошо и аккуратно.
О том, в какой она категории Хейккинен тоже уже знала. Напарник, класс омега. С распределением по по парам оказалась какая-то заминка, поэтому девушка пока что оставалась одиночкой. И к тому, и к другому факту финка отнеслась абсолютно равнодушно - для нее это не меняло ровным счетом ничего. Не вызывало заинтересованности, не задевало чувств. Собственно, такое отношение у Айно было практически к каждому явлению или событию в своей жизни. Рефлексия и свободная инициатива окончательно увязли в зоне низких температур.
Впрочем, сейчас Хейккинен не отсиживалась в своей комнате, а медленно шла по школе. Айно искала своего брата, Эрика. Его комната в общежитии оказалась заперта, поэтому девушка вышла на пришкольную территорию. Почему-то она была удивительно пустынной, даже поинтересоваться было не у кого о местонахождении брата, который не желал обнаруживаться решительно нигде. Далее на осмотр пошло собственно здание школы. Дойдя до административной части, Айно услышала какие-то звуки в ответвлении коридора. Рассудив, что если слышен чей-то голос, то должны быть и люди, финка завернула за угол и остановилась на месте. Несколько поодаль от нее стояли Эрик и незнакомый девушке блондин. Ну, как стояли...
Айно молча наблюдала за происходящим и спокойно проводила анализ событий.
Ее брат, от души размахнувшись, ударил своего собеседника кулаком по лицу. Дважды. Раз - мимо, второй - точно в цель. Отчего-то после второго удара упал сам Эрик, причем выглядеть он стал как-то не особо представительно.
Наверно, любой другой человек проявил бы хотя бы минимальное беспокойство по поводу странных вещей, происходящих с его родственником, но финка лишь чуть склонила вбок голову - абсолютный максимум того, как она была способна выразить свои мысли по поводу увиденного. В переводе на то, что должны чувствовать нормальные люди в подобной ситуации, это означало бы крайней меры удивление.
В эту секунду светловолосый молодой человек почувствовал, что в коридоре есть кто-то еще и поднял взгляд на Айно. И нельзя было сказать, чтобы он особо этому обрадовался. В следующее мгновение незнакомец быстро поднял Эрика на руки и исчез.
Айно переступила с ноги на ногу. И все-таки ей хотелось бы поговорить с братом.
Прикрыв глаза, девушка постаралась представить, куда бы она направилась на месте того незнакомца. Это далось с некоторым трудом, но все же самым логичным выходом было бы вернуться в комнату в общежитии.
Хейккинен развернулась. Сейчас ей полностью пришлось повторить свой путь в обратную сторону. Когда же Айно вернулась туда, откуда начала, то поняла, что не ошиблась в своем предположении: дверь комнаты Эрика была чуть приоткрыта. Подняв руку, финка осторожно постучалась. Раз, другой, третий.
Когда же двери перед ней наконец распахнулись, Айно тихо и не поднимая взгляда спросила у открывшего:
- Мой брат - здесь?

«Это и моя комната».
«Меня сюда распределили».

Эрик на секунду ощутил надежду.
Надежду, что он просто принял чужие вещи на столе за собственные. Учитывая, что его голова отчаянно отказывалась что-либо адекватно соображать, раскалываясь на части, это казалось почти возможным.
Почти.
Потому что Айно знала номер комнаты Эрика, но вряд ли была осведомлена о месте жительства Стивена, а проследить за ним...
Ну, теоретически это, наверное, реально - попытавшись вспомнить перемещение по школе, Хейккинен потерпел полное фиаско, - но крайне, крайне маловероятно.

Голова болела так, что Эрик уже перестал ощущать в себе силы на злость, которой полыхал минуту назад. Он всё ещё чувствовал раздражение от всей этой ситуации и каждого её участника в отдельности, чувствовал, что теперь командная работа, важность которой им всё пытались внушить, станет практически невозможной, и ближайшие три года он будет проклинать тот пожар, без которого мог вообще здесь никогда не оказаться, ещё по одной причине. Но швыряться тяжёлыми предметами больше не хотелось.
В какой-то момент он даже ощутил что-то вроде сожаления, раскаяния. Зря разозлился. Зря ругался. Зря ударил. Как бы неприятен ни был Стивен лично ему, в распределении Гётце участия не принимал.
Впрочем, в тот же миг Эрик отмёл эти мысли. Плевать. Да и сейчас явно не до самокопания, и...
«Что это, чёрт возьми, было?»
Хронология событий восстанавливалась с трудом, но то, что он мог сказать с абсолютной точностью - грохнулся на пол он лишь после того, как прошёлся кулаком по лицу Стивена, а состояние после напоминало крайнее алкогольное опьянение, только с несколько иной спецификой.
«Пожалуй, я начинаю понимать, почему этот смазливый блондинчик попал в класс героев. Чёрт».
Хейккинен опять перевернулся на спину и сел на кровати, бросив взгляд на дверь. Там совершенно точно шёл какой-то разговор, но Эрик, занятый самим собой, прислушался только сейчас:
- Я – Стивен. А ты?
- Айно Хейккинен.
«Как чрезвычайно мило».
«Теперь моя недоразвитая сестрица знакома с моим мудаком-напарником».
«Perkele». прим.: perkele (фин.) - дьявол
Эрик быстро встал, сначала схватившись за голову - мир всё ещё слегка плыл, а ноги слушались с трудом, - и сам подошёл к двери. В любой другой ситуации Хейккинен бы попросту оттолкнул застывшего в дверях Гётце, но сейчас он почти подсознательно опасался касаться Стивена: толком не осознавая, что случилось пятнадцать минут назад, Эрик слишком хорошо помнил собственные ощущения, отдававшие сейчас тяжестью в голове и конечностях, и что-то ему подсказывало, что чёрта с два он сейчас будет рисковать.
- Чего надо? - грубо бросил сестре финн, опираясь рукой о стену и глядя на неё из-за плеча Гётце. - Разве ты не должна сейчас, не знаю, вещи разбирать? С напарником знакомиться? Какого хрена ты забыла здесь?
Он с удовольствием просто закрыл бы дверь прямо перед её носом, но, покосившись на Стивена, лишь плотнее сжал челюсти. Гётце, конечно, был слишком вежлив, чтобы сделать это самостоятельно, но, стоя в дверях, мешал это сделать Эрику.
Хотя, конечно, смешно говорить о вежливости человека, который вышел встречать шестнадцатилетнюю девушку, к которой более применимо слово «девчонка», мокрым и с голым торсом. Хейккинен решил, что сам он эти лужи, что оставлял за собой Гётце, вытирать не будет точно, зато вызнать у него, что, собственно, произошло, было бы весьма полезно.

Стивен ответил Айно без особенного энтузиазма, но вполне дружелюбно. В любом случае, для восприятия девушки это было на самом деле дружелюбно.
- Приятно познакомиться, Айно. Я напарник твоего брата.
Напарник Эрика. Значит, теперь они будут крепко связаны, - машинально отметила про себя Хейккинен. Финка собралась ответить новому знакомому что-то соответствующее ситуации, но едва открыла рот, как была прервана грубыми словами брата, неожиданно замаячившего за спиной Стива.
- Чего надо? Разве ты не должна сейчас, не знаю, вещи разбирать? С напарником знакомиться? Какого хрена ты забыла здесь?
Айно вновь сделала длинную паузу, поскольку на каждую верную реакцию ей требовалось некоторое количество времени. Затем перевела взгляд на Эрика и короткими, почти рваными предложениями, никак не окрашенными интонационно, пояснила:
- Всех моих вещей было не так уж много. Я успела разобрать их раньше. У администрации школы возникли какие-то проблемы. Напарника мне еще не подобрали.
Вполне очевидный хамский тон старшего брата тоже не смутил девушку - для нее он был совершенно привычен. Обычно не столь явно, но Эрик всегда, всю жизнь проявлял свои отрицательные чувства в адрес Айно. Конкретизировать эти самые чувства финка не могла - для нее между равнодушием, легким раздражением, тяжелым раздражением, ненавистью и чем угодно еще не было ровным счетом никакого различия. Она никогда не испытывала их сама и затруднялась определять в других. Главным параметром оставалось отсутствие всяческой доброжелательности, вот почему все, что могли испытывать к ней другие люди, для самой Айно делилось лишь на две группы - эмоции отрицательного спектра и эмоции положительного. Впрочем, как раз последних девушка не улавливала к себе практически ни разу за все шестнадцать лет. Все-таки окружающие ее почти не любили. Не любил Айно и Эрик.
Но почему-то именно его расположение было одной из тех безумно редких вещей, которые казались девушке важными. А это расположение отсутствовало.
При всем этом Хейккинен не могла понять, в чем же дело. И как бы ясно не казалось все со стороны, для финки область чужих чувств была темной территорией.
Как-то по-своему, странно, изломанно, но Айно была привязана к своему брату.
Единственным способом, которым она в детстве могла привлечь его дополнительное внимание, были ее рисунки. Девушка рисовала всегда, проводила целые дни с альбомом и карандашами. Все, что изображала Айно, имело одну особенность: оно обязательно было реальным, тем, что она могла видеть перед собой. Она рисовала свою семью, свой дом, при редких прогулках - пейзажи родной Финляндии. Так отражалась неспособность к фантазии. Там, где обычные люди, закрывая глаза, могли представить себе все, что угодно, девушка видела одну лишь черную пустоту. Да что там это - она, как слепая, никогда не видела даже снов. И на рисунках была только существующая реальность. В своем стремлении к четкости и достоверности Айно научилась рисовать едва ли не гиперреалистично. Пожалуй, это было единственным талантом девушки, но не отметить его наличие не мог даже ее брат, когда та показывала ему - и только ему! - свои рисунки.
Вот и сейчас все было затеяно только ради этого. За последние дни у Айно скопилось множество черно-белых картинок, еще не видевших света. Она молча протянула брату папку с рисунками, которую до сих пор носила с собой в руке.
Явно уставший Стивен тем временем не совсем твердо отошел и рухнул на постель. Эрик прекратил разговор с сестрой - что-то резко его привлекло в на ходу спящем блондине.
Айно посчитала для себя возможным также пройти вглубь комнаты и остановилась. Она вновь бросила взгляд на брата, но теперь в этом при очень большом желании можно было найти вопросительный оттенок.

Айно все так же продолжала стоять и молча смотреть на своего брата.
Она ждала его реакции, наблюдая за тем, как Эрик закрывает двери, как садится на кровать и открывает папку с рисунками. Смотрела внимательно, при этом ухитряясь практически не моргать - со стороны такой взгляд, должно быть, выглядел пугающе тяжелым.
Хейккинен пыталась уловить каждое мгновение.
Как брат смотрит на картинки, двигает их, переворачивает, щурясь. Будто бы смотрит на стереоскопическое изображение, которое складывается в что-то верное лишь благодаря определенному углу обзора. Эрик явно рассредоточен, это слишком очевидно.
Становится предсказуемым то, что он вскоре закроет и вернет папку девушке.
- Айно. Я досмотрю рисунки позже.
И отправит свою сестру куда подальше, с глаз долой.
- Пока вали, займись... чем-нибудь.
Но все-таки старший Хейккинен не настолько жесток к своей сестре...
- Положи папку на стол, о'кей? И не забудь закрыть дверь... с той стороны.
Айно кивнула, показывая, что поняла - все-таки разговаривала она в последнее время ужасно редко, лишь если в этом существовала действительная необходимость, - и забрала свои рисунки обратно. Эрик же увалился на кровать и закрыл глаза.
Еще минута, которую Айно просто стоит и смотрит на него.
Затем девушка подошла к столу и сдвинула чуть в сторону лежащие там вещи брата, чтобы освободить немного места. Аккуратно уложила папку на освободившееся пространство. Теперь все. Можно уходить. Хейккинен сделала все, что хотела, выполнила свою цель, да и Эрик очень...настоятельно попросил Айно удалиться из данной комнаты.
Айно тихо вышла из помещения и, как ей было указано, плотно закрыла дверь. Какое-то время финка упорядочивала в своей голове все произошедшее. Неожиданно для самой себя девушка вспомнила о том, что когда она стояла здесь, знакомясь с напарником брата Стивом, на пол с последнего капала вода. Айно посмотрела вниз. Совершенно верно. Из-под двери в коридор расползались маленькие лужицы. Зацикленной на порядке Айно это не пришлось по нраву, поэтому девушка, быстро разыскав где-то тряпку, вернулась к дверям комнаты и вытерла воду.
Хотя бы то, что снаружи. Уже лучше.
Теперь Хейккинен была максимально для себя удовлетворена - и спокойно вернулась к себе.

Отредактировано Aino Heikkinen (2014-07-06 01:31:00)