Весна - время любви. Только вот подростки воспринимают эту фразу очень прямо. Романтика и все такое присутствуют лишь под светом солнечных лучей, что отогревают озябшие за зиму сердца. Но ночью, когда на небосклоне над большим городом ничего кроме луны и пролетающих самолетов было не видно, когда даже мрак казался светлым, начинается то, ради чего днем все напрягаются и мило улыбаются.
Любовь для подростков понятие слишком странное и не всегда понятное. У многих нет любви, зато есть желание, похоть, просто гормональный взрыв, когда хочется всего и всегда. Отчаянно хочется трахаться. Даже не заниматься сексом, а именно предаться первобытному желанию совокупления. Не очень красиво звучит, но и выглядит не радужно.
Фауст, как частично птица, воспринимал весну, и приход тепла как сигнал к возвращению домой и возможности свить гнездо. Ну, не столь птичьими инстинктами, но он хотел внимания и прикосновений. Прикасаться сам, что бы касались его. Легких, еле заметных, лишь подушечками пальцев вдоль позвоночника, или наоборот, грубых, с нажимом, так, что бы почти до синяков. Хотелось всего и сразу. Хотелось что б его ласкали, хотелось что б подчинялись его желаньям, хотелось, что б ублажали. Хотелось быть с мужчиной. Вот такая неправильная птица и, если послушать людей вокруг, а тем более Джу, что при виде геев плевался и чуть ли не кусался, вообще не естественная и не отличается нормальностью. Но Максу было плевать. Он хотел и его ничто не остановит от получения удовольствия, даже гомофобный напарник. Тем более гомофобгный напарник. Это вообще не его дело. Хотя скрывал свои похождения и направо и на лево рыжий тонко и профессионально. Или ему так казалось, что кот не знает ни об одном из его любовных приключений. Хотя, с девушками он прятался не так уж и старательно, как он прятался с парнями. Смешно сказать, напарник не хочет слушать воспитательные речи от своего героя. Еще смешнее, Фауст Макс, ненавидящий людей и редко считающийся с их мнением, только если это его родители, не хочет портить и без того шаткие отношения с человеком. И все равно, что этого человека он воспринимал до сих пор больше котом. Хорошо запомнив их первую встречу. И это даже не перебила вторая, пусть он тогда и плевался ядом.
Но факт на лицо и все другие части тела – свою голубую наклонность рыжий прятал за семью замками.
В тот вечер все было как обычно. Где можно найти партнера на максимум две ночи? Конечно, в баре. Можно даже не гей-бар, но не факт что повезет. Потому вечер Фауст провел в окружении толпы и музыки. Все это совсем не впечатляло Макса, как и предложенные ему на выбор мужчины. Они как-то ему не нравились, не возбуждали. А если учесть, что в шестнадцать, почти семнадцать лет встает на все что движется, - это утрировано, конечно, но не сильно далеко от истины, что Фауста, уже проходившего этот период, вызывало огромное раздражение, -этот факт был невероятно печальным. Нормальному бы подростку помог бы алкоголь, но Макс – не нормальный подросток, он слишком любил свой организм и прослыл тем еще трезвенником. Собственно, это чуть ли не единственная причина, почему его пускали в подобные места. Не считая поддельного удостоверения личности и помогающего в этом взрослого когда надо взгляда. И щуплого подростка принимают за недомерка, потому что в удостоверении фактический возраст Макса, не то что бы о нем кто-то знал.
Встретить в подобном месте кого-то из Школы казалось невозможным. Но невозможное возможно - встретил. Они нашли друг друга, что называется. Ничего никто никому не должен, это лишь секс. Это всего лишь весна. Это всего лишь Март. Все просто и понятно.
Но вот той ситуации, в которую все развилось, Фауст не предполагал. Ему сказали, что Джу не будет до утра, а тут вот он, стоит в проходе двери и взирает на все происходящее.
Вообще, в тот момент, когда дверь открылась, Макс этого не заметил даже, он слишком был увлечен царапаньем чужой спины короткими остриженными ногтями, что от наплыва чувств стали прочными как птичьи когти. И тем, что в имели именно так, как он хотел сейчас – сильно, размашисто, выходя до головки и проникая внутрь полностью, пусть это и не было необходимо, но рыжему прямо сейчас подобное нравилось. Ему нравилось чуть проскальзывать спиной по простыням, держаться всеми конечностями за партнера и шумно дышать, мотая головой и тихо выдыхая горловые стоны. Эму это нравилось, и потому появление напарника он совершенно пропустил.

Застань их Джу в другой позиции, пораньше минут на двадцать, когда еще был период предварительных ласк, а еще лучше, часа пол назад, еще на стадии поцелуев, можно было бы обойтись малой кровью. По крайне мере все можно было бы быстро свернуть и Макс не испытывал бы столь всепоглощающего разочарования и неудовлетворения. По крайне мере всего этого можно было бы вообще избежать, если бы они в самом начале не послушали бунтующие гормоны и поднялись повыше в комнату его не состоявшегося партнера на сегодня. Можно долго перечислять эти "по крайне мере" и ни до чего не дойти, единственный способ все исправить - это шагнуть назад, воспользовавшись способностями. Но затуманенный похотью мозг пока до этого не дошел. Да и даже когда Фауст успокоится и все обдумает, он сильно сомневался, что решится на подобное. Потому что все может пойти и по еще более худшему сценарию. Да и последняя узловая точка была далеко. Из тех, что Макс помнил и знал. О не очевидных и говорить не приходилось. Потому - врятли. Да и мало ли как это может кончится, сейчас Фауст об этом всем все равно не думал.
Сейчас он вообще не думал, лишь задыхался от нахлынувших мгновенно ощущений. От того, что в мозжечке явно свербело о надвигающейся буре. От того, что сам оттолкнул от себя не состоявшегося любовника. Ну, состоявшегося, но не полностью. От того, что пока парень, имя которого рыжий уже и не помнил, натягивал штаны, собирал прочие вещи и вылетал как ошпаренный из комнаты под ненавидящий взгляд Джастина, пытался взять себя в руки и прочистить сознанье. Выходило плохо. Вышло только приподняться и опереться о стену, прикрывшись одеялом. Разгоряченная кожа с удовольствием впитывала холод стены. Было плохо. Было жарко, душно, шумело в голове.
Но Фауст постепенно начинал осознавать реальность вокруг, переставая так остро чувствовать возбуждение. Оно не ушло, но хоть часть разума включилась в процесс. Да, сидеть со стоящим членом и растянутой задницей было не очень удобно, не то что приятно, хотелось закончить начатое хоть как-то, хоть мастурбацией, хоть холодным душем, хотя это варварство. Но а пока Джу не скажет все, что он хочет сказать Фаусту о его нравственности, ничего из этого рыжему не светило. И пусть дыхание все еще рваное, щеки горят, а он четь ли не впервые находится в столь мерзкой ситуации, нужно было еще чуть-чуть потерпеть этого человека и даже попытаться ему что-то ответить, если спросит.
Фауст перевел взгляд туманных и томных янтарных глаз на напарника.

Было жарко. Или Фаусту так казалось. И душно. Наверно, то, что Джу не задыхался как сам рыжий говорило о том, что жарко ему одному. Что вполне естественно, когда тебя распалили, подготовили, почти отымели, но так и не удовлетворили, а теперь ты остываешь и медленно приходишь хоть к каким-т мыслям. Очень медленно и туманно. Фаусту не хотелось сейчас думать. Хотелось много чего, но не думать. Не отвечать, не объяснять необъяснимое. Не хотелось даже шевелиться. Только дышать и кончить, наконец. Но он упорно пытался заставить голову работать. Потму что что-то внутри него точно знало, что надо и если не закончить со всем этим сейчас, то потом может быть куда хуже и вообще, Джастин может обидеться или не пожелать говорить об этом. А поговорить по-хорошему нужно было давно. Еще в начале их партнерских отношений. Но почему-то не поговорил. Хотя, почему - почему-то? Фауст в принципе не распространялся о себе. Да и как-то раньше все удавалось прятаться. А сейчас вот не получилось.
- Я... - Фауст сделал глубокий вдох и выдохнул, отводя взгляд от поникшего кота. Он выглядел побитым и таким милым, точно мокрый котенок. Такой милый. Это точно не способствовало снятию возбуждения, - Гормоны...
Для него это действительно все объясняло. Все было просто - дело в теле, в гормонах, в возбуждении. В том, что его мозгам уже двадцать пять, а телу все еще шестнадцать. В том, что он не хочет отношений, потому что они неудобны и мешают, потому что это пройдет со временем и потребность в сексе не будет столь поглощающей. Потому что он осознавал все по-другому и для Макса все было нормально и привычно. Так, как и должно было бы быть. Наверно, в чьем-то миропонимании он поступал совершенно не красиво и вообще был грязным  мерзким, так скорее всего думал Джастин, хотя, потеряв всю грозность, можно было бы в этом усомниться. Но Макс этого не замечал.
Он лишь свесил ноги с кровати, окончательно садясь и бегая глазами по полу в поисках своей одежды. Трусы нашлись не далеко и он, превозмогая слабость в теле и неудобство в растянутой заднице поднялся на ноги. Мир кружился и казался невероятно горячим. Фауст будто бы был пьян. Да, пьян он желания, возбуждения, ожидания всего и несбывшихся надежд. И как только сам не начал злиться? Наверно, не до конца очнулся еще. Он двигался медленно и заметно аккуратно, поднимаясь с постели и шагая в сторону найденной одежды. Приседая, боясь наклониться и вообще, его походка не отличалась грацией и раскованностью. Скорей скованность, неудобство и желание в вихляющих движениях бедер.
Подобрав с пола первый предмет одежды Макс повернулся к Джастину, открыв рот и желая что-то сказать. Но он лишь со стоном отвернулся обратно.
- Ты специально? - глухо и тяжело проговорил Фауст, пытаясь устоять на одной ноге, пока натягивал белье. Джи был невероятно красив для человека. А как зверь он казался Максу еще и интересным и вполне располагал к общению. Не всегда, конечно, Но Фауст тоже старался не портить отношения просто так.  И потому вид полуголого кота не был большим открытием. Но в его состояние светлое тело с белыми прижатыми к голове ушами и раздраженным хвостом, идущим от копчика чуть выше приспущенной резинки трусов больше напоминали атрибуты постельной игрушки. И Макс внутренне ругал свой никак не опадающий член и никак не проходящий туман в голове. За то, что думает так о напарнике. За то, что вообще допускает подобные мысли. За то, что Джу - полный идиот!

А он взял и ушел. И даже дверь за собой толком не закрыл. Но Фауст лишь отвернулся от всего этого и рухнул на кровать, позабыв о так и не натянутых до конца трусах. Куда уж до них. Да и какая сейчас разница. Сейчас, когда за шумом воды будет не слышно чем занят. Почует, конечно, увидит, если обратит внимание. Но к тому моменту рыжий уже скроется в душе и потом ничто никому не докажешь.
Жаль только, что разговора, похоже, не будет. А может это и хорошо. Фауст был точно не в состоянии говорить и здраво мыслить. Перед глазами все еще стояла белая спина и хвост. В ушах шумело. То ли от воды, что включил Джу, то ли от возбуждения и прилива крови. Хотя, нет, казалось, что увиденное заставило все кровотоки опуститься к другой части тела - той, что и так занимала все ресурсы и требовала пристального внимания. Руки невольно скользнули вниз, подгоняемые яркими образами, накладывающимися на уже произошедшее сегодня вечером.
Сдавленно застонав, закусывая губу и стараясь дышать полной грудью, пусть это и казалось чем-то невозможным и невероятным, Макс обхватил ладонью ствол, поглаживая и сжимая, оглаживая пальцами головку. Другая рука скользнула ниже, сдала яички мимолетно и двинулась дальше, пальцы закружились вокруг скользкого сживающегося ануса, погружаясь и выходя.
И все та же белая спина, хвост и чуть приспущенная резинка.
В ванной раздался какой-то непонятный шум и громкий хлопок, будто кто-то куда-то упал. Через некоторое время послышался стон. Фауст не обратил внимания, слишком погруженный в свои чувства, удовольствия. Он выгибался и глубоко дышал, упиравшись пятками в матрас и раскачивая бедрами. Было так хорошо и удовольствие накатывало все прибывающими волнами.
А потом был зов. Макс не мог ослышаться, не мог не уловить интонации. Да, он чертовски возбужден и готов придти к пику, но что-то останавливало его и заставляло снова отсрочить свое успокоение, отложить удовольствие на потом. И Фауст проклинал это что-то. Но поднимался на шаткие ноги, натягивал так до конца и не одетые трусы, прижимая тканью горячий, поджавшийся ближе к животу член.
Джу нашелся сидящим на дне душевой кабинки, такой несчастный и побитый. На него сверху капала вода, и казалось что они снова как раньше, когда не было всех этих глупых условностей, оказались под деревом, защищающим их от стены дождя.
- Джу...
Макс выдохнул и качнулся вперед, прикасаясь как когда-то к щеке кота. Как когда-то. Нет. Не так. С желанием в глазах, с пониманием того, что сейчас он хочет одного определенного человека. Не существо, которым для него большую часть времени был напарник, а человека, Джастина.
- Джастин...
Он качнулся вперед, упираясь другой рукой в мокрую стенку, прикоснулся лбом ко лбу Джу, заглядывая в глаза и скользя ладонью со щеки вниз, по знакомому и незнакомому одновременно телу. Вниз, в самый низ, туда, где уже ничто не скрывает ткань.
- Ты позволишь?
Пальцы неуверенно замерли на лобке.

Оказывается, что бы освободить голову от тумана и излишков возбуждения, мешающих думать, надо было всего лишь получить по лицу. Как же это неприятно и унизительно. Фауст отшатнулся, осознанно и понимающе глядя на Джу. Он не был обижен. На что? На то, что Джастин действовал так, как и должен был? Отталкивал заигравшегося и потерявшего остатки разума рыжего? Хорошо, что еще не кулаком по челюсти дал, всего лишь пощечина. Макс это переживет, думать лучше будет в дальнейшем. Головой верхней, а не нижней. Он отдернул руку, качнувшись назад и отстраняясь, стараясь не смотреть на Джу. Наверняка тот обольет его волной презрения и ругани. Если вообще не выселит. Мозги, прочищенные ударом, работали на опережение и уже пугали Макса перспективами его поступков в мартовском перевозбуждении. Нет, само по себе желание никуда не делось, член не опал, как очень хотелось бы сейчас. Но голова думала лучше, вызывая бледность стыда и страха.
Прикосновение к пострадавшей и наверняка начинающей краснеть щеке было неожиданным и удивительным. Фауст поднял полыхающие стыдом глаза на Джу, лишь успев заметить смазанные белые пряди и непонятное чувство, отпечатавшееся на лице напарника. А потом были губы. Это было еще более неожиданно. Непредвиденно и так опаляюще. Макс впервые не знал, как реагировать. Было странно. Он не мог понять, что чувствует по этому поводу. С одной стороны еще мгновенье назад Фауст сам отчаянно хотел поцелуя, хотел прикосновений, ласки. Но ведь его оттолкнули, не позволили, поступили совершенно правильно с ничего не соображающим Максом. А теперь – нежность и поцелуй. Фауст боялся, что ему это лишь кажется или жестокая шутка. Но это же Джу, он не способен на такую низость. Нет, конечно, нет.
Рыжий несмело ответил на поцелуй, простое прикосновение губ и невинная по сути своей ласка. Но такая приятная. Ведь он хотел Джастина, отчаянно желал именно его, именно сейчас. И понимал, что это всего лишь желание, не обоюдное причем. Но тогда поцелуй…
Максу уже не думал, отбрасывая все и наслаждаясь моментом, как умел это всегда, не думать о последствиях, действовать как нравится и хочется. Вообще не думать, пусть и планировал постоянно свою жизнь. Он просто напористо отвечал Джу, целовал его, скользнул руками по плечам и зарывался в волосы, где прятались мягкие ушки, что всегда привлекали внимание, и их хотелось погладить. Почесать, потискать, прикоснуться к ним. Ловкие пальцы зарылись во влажную короткую шерстку, поглаживая и почесывая короткими ногтями у оснований.
Фауст без задней мысли качнулся назад, ожидая упереться на стенку душевой кабинки, но вместо этого находя пустоту. Фауст полетел на холодный влажный пол ванной, утягивая Джастина за собой, сжав когда начал падать его плечи мертвой хваткой.

Было странно находиться в такой позиции с напарником. Нет, как таковое Фауст не чувствовал неудобства, но некоторую стесненность - пожалуй. Да и просто непривычно это дало - чувствовать, видеть Джастина так близко к себе, ощущать его тепло и тело на себе, думать, за что же жизнь его так наказывает. Или благодарит? Макс был не уверен. Совсем не уверен. Ничего откровенно плохого, что б так над ним издеваться он за свою жизнь не совершал. Хорошего, впрочем, тоже. Но вот сейчас у него на руках величайшее наказание и величайший подарок судьбы.
Чем за это придется расплачиваться думать не хотелось.
Не точ то бы Фауст вообще думал. Он чувствовал. Чувствовал тело, рельеф спины, как грудь прижимается к нему. Чувствовал неровное дыхание Джу на своей коже. Чувствовал его неуверенность. Фауст никогда не связывался в своей жизни с девственниками в части отношений между мужчинами. Несомненно, иметь дело с ними кому-то приходилось, но Макс предпочитал не брать на себя подобную роль никогда в жизни. И сейчас был растерян не меньше самого напарника. Что с ним таким неумелым делать - не понятно. Это не отталкивало, но сильно понижало градус наслаждения. Потому что осознание того, что расслабиться и получать удовольствие, как планировалось изначально, не получится, расстраивало. Не сильно, но достаточно что бы горчило даже в такой невероятно возбуждающей ситуации.
Фауст не стал ничего говорить, лишь толкнул Джастина, поднимая его и поднимаясь сам. Как бы ни хотелось секса, как бы не ныл член, как бы не кололо губы от их недолгого, но такого горячего поцелуя, заниматься сексом в ванной Фауст не хотел. Там холодно, мокро и вообще не самое подходящее место что бы объяснять что-то. У Макса и состояние перевозбужденности было не самым подходящим для инструктажа, но хоть задница уже растянута, самое сложное позади. Осталось только объяснить, что такое двигать бедрами и почему не стоит кончать внутрь, если потом что. Потому что искать резинку сейчас не хотелось. О ней вообще вспоминалось глубоко отстраненно. Не девушка же... Но особого восторга все равно сперма в заднице не вызовет.
Притянув Джу к разворошенной уже кровати, Фауст толкнул того, усаживая и опускаясь ему на колени. Макс тесно прижался к напарнику, подтираясь у него и скользя ладонью вниз, по уже пройденному когда-то маршруту, выдыхая в губы Джастина и накрывая их своими.