Хотя и у Риты не было способности к обращению в животное (а она бы ей обрадовалась, как никакому другому подарку судьбы, но последняя решила иначе, ограничив любительницу зверья возможностью общаться с оным и в привычном человеческом обличье), но и ей не сиделось в комнате в это солнечное воскресенье, как и в большую часть дней, отличавшихся хорошей погодой. Только вот это последнее осеннее тепло навевало легкую печаль, уже не так радовал свет отдалившегося по сравнению с летней порой солнца, тоскливо щемило грудь при взгляде на пронзительно-синее, высокое небо, готовое в нужный момент покрыться тучами по приказу похолодевшего, колючего ветра. С приближением времени увядания всей природы, Рита вместе с ней торопилась насмотреться на не поникшие травы и не опавшую листву, было ей тревожно, словно пребывала она постоянно в ожидании грозы или урагана, какие характерны для здешних мест в этот период. Огорчало её то, что остывала земля, и приходилось обуваться, что температура понижалась, заставляя одеваться. И всё равно непреодолимо тянуло наружу, к тихой тени деревьев с подернутыми ржавчиной угасания кронами, к беспокойной и уже реже встречающейся перекличке птиц, к быстрой, спешной возне мелкой живности, чуявшей скорый приход дождей, холода, а затем и зимы.
Хотелось приласкать каждую пичугу, каждую мышь, отъевшуюся за лето, и лишь благодаря тому, что листопад пока что не вступил полностью в свои права, она справлялась с этими странными желаниями, занимая себя другими делами.
Например, до понедельника надо было дописать сочинение по литературе, но работа не клеилась в тесных стенах комнаты. Не получалось сосредоточиться: взор то и дело перекидывался на окно, на синеву неба и пестрые зелено-бурые листья. Отложив тетради, учебник и прочие принадлежности, девушка с видимой неприязнью и в то же время смирением обула босоножки, торопливой походкой пошла прочь из своего жилища, позабыв дверь хотя бы плотно затворить.
На улице Рит заметно повеселела, мысленно кликнув хвостатого друга - белку, и вместе с ним зашагав в любимый и знакомый парк, так призывно заглядывавший к ней в окно.
Пройдясь по дорожке, она огляделась по сторонам рассеянно и довольно. Правда, что-то мешалось в поле зрения, выбивалось из общей картины. Прищурившись, Рита сначала подумала, что кто-то забыл на камне меховую шапку или что-то вроде того, но, приблизившись и рефлекторно "прощупав" предмет своими силами, она узнала в клубке шерсти животное... лису. Юный лис спал, пригревшись на валуне, не подозревая, какое своим видом произвёл впечатление.
А в подошедшей натуралистке с небывалой силой всколыхнулись недавние чувства, советовавшие, нет, требовавшие одарить лаской каждое живое существо, не походившее на человека. Оттого самопроизвольно сработали её способности, погружая и без того забывшегося зверя в мягкий транс. Не обращая внимание на недовольное цоканье Патца, Рита подняла лисенка с камня, аккуратно придерживая "шапку". Казалось бы, успела она наобщаться со всякими шерстистыми, но восторг неизменно играл на лице дрожащей улыбкой, когда удавалось ей так близко взаимодействовать с очередным представителем фауны.
Дверь к себе не закрыла она очень кстати - иначе не управилась бы толчком ноги (руки-то заняты). Скинув обувь, забралась на кровать, облокотилась рукой, согнутой в локте, о подушку, расположив зверька на коленях подобранных под себя ног. Усыпляющее действие вышедших из-под контроля сил ослабевало. Зачем она притащила животное к себе в комнату? Похоже, боялась, что кто-нибудь его у неё отнимет (или он сам сбежит, проснувшись), не даст насладиться обществом такого бесстрашного существа, не побоявшегося заснуть у всех на виду.
Погладив рыжую шерсть, Рита чуть пожала мягкое ухо, беззвучно радостно посмеиваясь. Тронув мокрый нос, поцеловала лиса между ушей. Необычайное удовольствие приносило ей наблюдение и возможность дотронуться до зверя, да такое, что она и не почувствовала сразу в нём человека.