Со всех академических дисциплин, преподносимых в обязательном порядке более молодым ученикам академии на блюдечке, кое-как Том мог терпеть математику и физику. И первая, и вторая имели для парня практическое значение, пусть и не настолько, чтобы он мог отнести их к любимым предметам и перестать получать по ним низкие баллы. Радовало только одно — следующий год будет для него последним. Последним в академическом плане. После же, на третьем году обучения, Эйзенхауэр сможет полностью сосредоточиться на развитии электрокинеза и своих интересов. Он мысленно перебрал весь тот объём работы, которую хотелось сделать в ближайшее время, а после и сам не заметил, как уплыл в планировку тюнинга своего мотоцикла. Детке требовался апгрейт.
Тычок локтем под рёбра вывел Томаса из собственных мыслей. Он тихо рыкнул и волком глянул на своего соседа по месту, восемнадцатилетнего Эндрю Купера. Тот никак не отреагировал на злой взгляд, лишь кивнул в сторону кафедры, за которой стояла молодая преподавательница. Том перевёл на неё взгляд, отметил вопросительно вскинутые брови, потом посмотрел на доску, исписанную мелом, и тихо простонал. По классу прокатился понимающий смешок. Миссис Уайт всегда знала, в какой момент подловить своего самого нерадивого ученика. Том вылез из-за стола, ссутулился, засунув руки в карманы, и медленно, громко шаркая ногами, спустился к сцене аудитории. Следующие двадцать минут были крайне болезненными.
Как только прозвенел звонок, Эйзенхауэр, не дорешав задачу, небрежно кинул мел на учительский стол, словил свой рюкзак, любезно "поданный" ему Эндрю, и вышел из класса. В голове до сих пор гудело, то ли от недавнего мозгового штурма, то ли от злости на миссис Уайт, которая издевалась над ним открыто, а в животе нещадно бурчало, что только ещё сильнее портило парню настроение. Он зашёл в столовую, увидел очередь, остановился и осмотрелся по сторонам. Никого из знакомых Томас не заметил, зато на чужих подносах с тарелками увидел кое-что получше — его любимые бургеры со свиными котлетами, беконом и двойным сыром, такие вкусные, редкие и моментально разбираемые. Блондин прошёл вглубь столовой, привстал на носки кроссовок, посмотрел на прилавок — осталось всего лишь два сэндвича, а людей в очереди насчитывалось штук двадцать, не меньше.
Недолго думая, Том встал в самое начало очереди, несильно оттолкнув в сторону девушку, и небрежным тоном сказал, что ранее занял место за предыдущим, только что ретировавшимся прочь звеном. Увидев взгляд ученицы (кажется, её зовут Моргана? Морри? Том не мог сказать точно, он не знал её лично), парень безразлично ей улыбнулся, подмигнул и, расплатившись карточкой, ушёл с уловом.
Бургер был божественно вкусным. Сочным. Невероятным! Плохое настроение как рукой сняло, и не испортил его обратно даже нагоняй от мистера Моррисона за то, что Том опять опоздал на английскую литературу. На полчаса. Эйзенхауэр лишь довольно улыбнулся сначала учителю, потом — всему классу, и занял своё место.

Отредактировано Thomas Eisenhower (2016-07-09 22:10:06)

Том вернулся в общежитие в пятом часу, утомившийся от школьных занятий, но не уставший в целом, — парень намеревался закинуть в комнату рюкзак, перекусить, может, немного поваляться, а потом выцепить кого-то из друзей по мессенджеру и пойти гулять. Или сразу заявиться в чью-то комнату и не оставить несчастному никакого выбора.
Соседа в комнате не оказалось, что не удивило Тома. Не разуваясь, только сняв куртку и повесив на крючок у двери, парень упал на кровать, закинул руки вверх и потянулся, после чего нащупал под подушкой недоеденный со вчера уже слегка подтаявший шоколадный батончик, развернул обёртку и принялся жевать. Этого времени хватило, чтобы быстро набросать в голове план действий — не то что он был такой уж прям тяжёлый. Эйзенхауэр всего лишь хотел выбраться за территорию академии (уже не в первый раз, так что подобное — не проблема) и, следуя наводке Лафоли, "напарника" с третьего курса, чья способность позволяет ощущать тектонику, структуру земли под ногами в радиусе километра, найти бомбоубежище пятидесятых годов прошлого века. У Эйзенхауэра не было причин доверять знакомому, как и причин — не доверять. В любом случае, Томас был не прочь прогуляться, а сам Лафоли знал, что если соврать, то можно нарваться на кулак в нос.
Скомкав обёртку от батончика и закинув её в мусорную корзину, Том подскочил с кровати, надел куртку потеплее — ранняя весна на дворе, да и вечером значительно холоднее — и вышел из комнаты. Первым делом он постучался в соседнюю, но друзей, ни одного, ни первого, там не оказалось. Прошвырнувшись ещё по нескольким, блондин смог выловить только Эндрю — не самый лучший, но вполне терпимый вариант. Том нормально относился к этому парню, считал его неплохим приятелем, но выбираться за пределы школы с ним любил не очень. Купер всегда быстро уставал: то ноги болеть начинали, то спина, то голова, то ещё хрень какая, и весь остаток дороги Томасу приходилось выслушивать нытьё. Но других вариантов в этот раз, увы, не имелось, а Эйзенхауэр умел довольствоваться малым.
Перед мини-походом парни зашли в столовую, наспех поужинали и, сохраняя полную невозмутимость лиц, вышли из здания. В кармане куртки у блондина лежали пачка и зажигалка, и руки так и чесались, чтобы поскорее достать сигарету и задымить. Он держался целый день. Том и Эндрю прошли мимо открытой арены, где в тренировках мутузили друг друга несколько человек, прошлись ещё немного и, ещё не дойдя до высокой ограды, Томас достал сигарету, обхватил фильтр губами и, почиркав несколько раз зажигалкой с почти что стёршимся кремнием, глубоко затянулся.
Выбранное место было плотно засажено деревьями, так, что если не знать, что искать — нарушителей порядка и не заметишь. Эйзенхауэр когда-то подозревал, что на территории всей академии, даже в глуши, размещены небольшие видео-камеры, но уже давно убедился, что это не так — иначе его "повязали" бы ещё как минимум три месяца назад. Первокурсник обхватил пальцами железные прутья и только приготовился выкарабкаться вверх, как его остановило чужое красноречивое "кхм-кхм-кхм".
— Куда-то собрались, молодые люди?
Том узнал этот голос сразу же. Он мысленно выматерился, но, несмотря на всю прискорбность ситуации, решил встретить последствия с достоинством. Парень разжал пальцы, обернулся и встретился взглядом с миссис Уайт. Слева от Тома Эндрю, кажется, затаил дыхание. Удивительно, но всё это время Куперу удавалось сохранять репутацию хорошего мальчика. Но это не так.
— Вы за мной следите? — в лоб спросил Том, не выпуская изо рта сигарету. Он выдохнул дым через нос и засунул руки в карманы, изображая полную невозмутимость. На языке крутилось предположение: "А может, вы в меня влюблены?", но здравый рассудок подсказал Эйзенхауэру, что не стоит нарываться сильнее, чем уже. Так или иначе, а он не хотел стоять истуканом у доски на каждом уроке математики в течение ещё года с лишним.
Миссис Уайт фыркнула, выхватила изо рта Тома сигарету, потушила её кончиками указательного и большого пальцев и кивнула ученикам, чтобы шли за ней. Парни обменялись недовольными взглядами, Эндрю пожал плечами, дескать, что уж тут поделаешь, и пошёл первым.
К удивлению обоих, они отделались всего лишь словесным выговором. От миссис Уайт Томас ожидал как минимум карцера, как максимум — сексуального рабства, но ничего из этого не произошло. Блондин шепнул другу, что заскочит за ним через пару часов, ночью, пусть будет готов к продолжению приключения, и зашёл в свою комнату. То, что он видел там, поразило его в крайней степени. Нет, не сосед, забывший в который раз повесить на дверь табличку "Не беспокоить, у меня коитус". А что-то, что явно не вписывалось в картину мира Тома — чья-то попа кверху. На его кровати. За его ноутбуком.

Отредактировано Thomas Eisenhower (2016-07-10 01:37:14)

Обычно Том гордился тем, что он не тормоз. С реакциями практически в любых, в особенности стрессовых ситуациях у него не имелось никаких проблем. Но что делать, когда случалось что-то столь странное, не требующее мгновенных физических действий — это тот ещё вопрос, требующий не одного ответа. Первокурсник стоял столбом некоторое время, сначала глядя на девичью попку, потом — на её невинно-хитрожопое лицо, в котором он сразу признал девочку со столовой. Томас озадачено приоткрыл рот и свёл на переносице брови, посмотрел на уголок выглядывающего из-за спины шатенки монитора, перевёл обратно на неё взгляд и спросил одними губами, беззвучно: какого хрена?
В голове пронеслись воспоминания пятичасовой давности, и ладно, можно признать, Том повёл себя, как полнейший придурок. Но что, чёрт подери, происходит? Он засунул руку в карман куртки и нашёл там свою карточку, значит, он не одолжил её знакомой незнакомке, забыв после об этом, и она не облапошила его, пока он был поглощён... да чем угодно. Как тогда попала в комнату? Почему? Зачем?
— Уроки? — глупо переспросил Том с перекошенным от непонимания лицом. — Порнушка? Что ты... Эй, эй!..
Томас дёрнулся назад и ударился затылком об дверь, избегая контакта с шатенкой. Та будто и не заметила сопротивления, да и не то что блондин действительно пытался. При желании он мог отправить эту ненормальную в нокаут одним ударом кулака или электрического разряда, но подобное не пришло ему в голову, да и зачем? Что она могла ему сделать? Зацеловать до смерти?
Эйзенхауэр вдохнул через нос её приятный запах, то ли шампуня, то ли духов, и приоткрыл рот, не думая, а просто реагируя так, как, интуитивно, хотелось больше всего. Моргана (?) ведь симпатичная, так почему бы и нет?
Видимо, слишком долго Том ходил нецелованным, должен был помнить, что в "Скай Хае" даже такое невинное действие может привнести за собой плачевные последствия. Теряя сознание, всё, о чём он успел подумать, в обязательном порядке поддаётся цензуре.
Проснувшись, первым делом Томас задался вопросом, почему так болит плечо? С явным трудом, чувствуя средней тяжести головокружение, блондин перешёл с лежачего положения в сидячее и, приложив ладонь к левой ключице, покрутил рукой, а после — шеей. Некоторое время он сидел, бездумно, но при этом пытаясь собраться с мыслями, втыкая в пространство перед собой и ожидая момента, когда в голове рассосётся туман. Постепенно к нему начали приходить воспоминания: урок математики, лучший в мире гамбургер, Эндрю, воображаемое бомбоубежище, миссис Уайт, каштановая ведьма Моргана, поцелуй... Пульс Томаса заметно участился, на скуле заиграл желвак, он начал сильно и быстро, до боли на обветренной коже, тереть рот тыльной стороной ладони, будто основной ущерб ещё не был нанесён, будто стоит ему провести языком по нижней губе, как он вновь позорно упадёт в обморок. Вскоре, Том поднялся с пола, взял со стола бутылку, прополоскал водой рот и, открыв окно, сплюнул на улицу.
Чуть позже он обнаружил три факта: 1) папка под названием "Порно", в которой Том хранил несколько сотен мегабайтов фотографий, видео и информации о мотоциклах, пропала с лэптопа бесследно, 2) пароль на аккаунты в Фейсбуке и Твиттере больше не является действительным, 3) а идиотские ещё не ношенные банановые трусы, которые Нэйтан любезно подарил Тому на День Рождения, не оказались там, где Эйзенхауэр видел их в последний раз. Второе и третье Том мог пережить. Но первое не поддавалось никаким оправданиям. Подросток загорланил, захлопнул крышку лэптопа и начал бить им подушку. Он собирал информацию в эту папку четыре чёртовых года!
Тук. Тук. Тук.
— ЧТО?! — Том резко обернулся, надеясь, что это та самая девушка. Он готов был убить её на своей собственной территории. И пофиг, что потом не поможет даже адвокат.
Эндрю побледнел, увидев состояние друга, и захлопнул дверь с обратной стороны.
— Что случилось? Ты чего орёшь, психованный? — послышался неуверенный голос.
Том кинул лэптоп на диван, вышел в коридор и уставился злым взглядом на Купера. Тот свёл на переносице брови и посмотрел на блондина, как на умалишённого, но всё же не преминул отступить назад. От греха подальше.
— Моргана. Или как её. Эта рыжая сука.
— Та, которая ушла от тебя полчаса назад?..
— Да. В какой она комнате?
Эндрю некоторое время молча смотрел на Тома, наверняка оценивая его состояние и вероятность летального исхода, пока, наконец, не пришёл к какому-то выводу, и достал из кармана айфон. Он настрочил кому-то смс и призвал Томаса к терпению. Первокурсник был готов ждать. Сцепить зубы и ждать.
— 303, — наконец, прочитал ответ Купер и добавил уже вслед кинувшемуся к лестничному пролёту Эйзенхауэру, — она гермафродит, если что! Не дай ей себя обмануть, тигр!
Перепрыгивая по три ступеньки, Томас в рекордные сроки оказался на третьем этаже и у нужной ему двери. Он глубоко вдохнул, набираясь терпения, поднёс руку к деревянной поверхности и аккуратно, крайне вежливо постучал три раза. И ничего. Блондин повторил попытку ещё раз, потом ещё, пока не разозлился и не забарабанил по двери кулаком более настойчиво, сопровождая это вербально. По ту сторону наконец послышалось шарканье ног, и вскоре перед первокурсником предстал молодой человек, шатен, его возраста или немного старше. Лицо парня было знакомо, даже не смутно, а очень хорошо, и в голове всплыли слова Купера о гермафродитизме. Недолго думая, Томас замахнулся, кулак прошёлся по чужой скуле, но задел несильно — "Моргана", то ли удивлённо, то ли испугано вскрикнув, дёрнулся в сторону и захлопнул дверь перед лицом Томаса. Сразу же за этим послышался писк электронного замка, извещая о полной блокировке.
Блондин начал гупать в дверь руками и ногами, кричать, требуя открыть и разобраться с ним, как мужчина с мужчиной. Это занятие, уж больно напомнившее парню общение со стенкой, быстро надоело, он поднёс руку к датчику и отключил (сломал) замок, пропустив через него более высокий заряд тока. Магниты "погасились", Том толкнул дверь ногой и зашёл внутрь.

Отредактировано Thomas Eisenhower (2016-07-10 23:24:48)

Зашёл в комнату Том с чётким намерением убивать, не больше и не меньше. Нет, на самом деле, меньше — калечить, но какой бы скудной ни была фантазия парня в обычное время, в состоянии берсерка он представлял себе самые кровавые сцены. Красный цвет, впрочем, быстро выветрился из его головы, как и все мысли разом — он заметил свои трусы на другом человеке. Пусть они были ещё совсем свежими, пусть Томас их люто ненавидел и намеревался сжечь при первой же удобной возможности, это не значило, что он мог сколько-нибудь адекватно воспринять... подобный поворот событий!
— Хэ-э-эй, а как ты здесь оказался?
Блондин поднял взгляд с причинного места шатена на его лицо.
— Я... — голос Тома стал негромким и ровным, пропал агрессивный тон, а на его место пришло недоумение. Он указал большим пальцем себе за спину. — Сломал замок.
Кудрявый сказал ещё что-то, и Томасу пришлось приложить максимум усилий, чтобы понять значение услышанных слов. После гермафродит замолчал, и блондин тоже некоторое время не нарушал повисшую в комнате тишину. Постепенно, очень постепенно, к нему начало приходить осознание, при том, что он всё равно по-прежнему не понимал нихрена. Взгляд упал обратно на жёлтые трусы, и в груди что-то заклокотало. Нет, Томас не был гомофобом, но то, что происходило, уже давно вышло за всякие рамки. Он только жалел, что реагировал на всё так заторможено. Даже отравление получасом ранее не служило хорошим оправданием.
Том метнулся вперёд, к шатену, схватил его одной рукой за запястье, пальцами второй — зацепился за резинку трусов.
— Даже знать не хочу! Сначала ты их снимешь, потом — сожжёшь, а в конце я стукну тебя пару раз по морде и уйду с миром, — Том потянул резинку вниз, на что "Моргана" вцепился в бельё свободной рукой и натянул его обратно. Его покрасневшее лицо выражало крайнюю степень офигевания, и где-то в закоулках сознания первокурсник понимал, как это всё выглядит со стороны, но его это мало волновало. — Не выкаблучивайся, педрила!
Некоторое время молодые люди мутузились без кулаков, по крайней мере Томас не бил "Моргану", а "Моргана", пусть и пытался ударить, делал это то ли неумело, то ли нехотя, — кажется, ему больше импонировало просто выкрутиться, как змея, из чужой хватки, но нет, с Томом всё работает совсем не таким образом. Эйзенхауэра не волновало, что он в буквальном смысле пытался раздеть парня, в конце-то концов, что он там не видел? А вот свои трусы на чужом хозяйстве — это травма для психики. Дошло до того, что эти двое запутались в ногах друг друга и упали на пол, и поединок уже продолжился там. Красноречивое "Кхм-кхм" блондин заметил не сразу, а когда таки услышал и обернулся, чтобы глянуть на незваного гостя, впервые за всё время почувствовал стыд. Он ни в коем случае не хотел себе определённую репутацию.