"Такие вещи нужно делать максимально вежливо. Это как предложение перепихнуться. "Девушка, простите, у вас нет желания перепихнуться?" Так же и тут. "Извините, девушка, простите, даже, будь на то ваша воля, по-ми-луй-те-с. Однако, у вас нет непреодолимого желания увеличить бюджет футбольного клуба на этот год?" - Тони уже две минуты отирается у входа в кабинет студсовета: то привалиться к дверному проёму правым локтем, подперев голову ладонью, то развернётся лицом к косяку, положив "граблю" на тот, прижимая лоб к костяшкам, искоса, сверху вниз, поглядывая на напарницу... и уже через несколько секунд становится, уперев руки в бока, "нависая" (морально, а не визуально) над мисс Дешам-младшей с расстояния в несколько метров. - Ё-маё! - в какой-то момент колумбиец потерял равновесие, верней, сам же его себя лишил: стараясь "задвинуть" правую ногу за левую, скрестить их, он промахнулся и въехал мыском правой стопы себе в пятку левой, "выбив", таким образом, землю у себя из-под нижних конечностей, и едва не загремев назад. - Как унизительно, полагаю, унизительно. А ведь люди, я слышал, иной раз довольно дорого продают свои унижения! Не будь я состоятельным наследником - не пропал бы с голоду. Верно думаю, верно".

- Несмотря на твои возражения, мой алмаз, мой брильянт, моё золото, я, всё же, настаиваю! - с шумом втянув носом воздух, наконец прекратив изощряться в пантомиме, брюнет решительно шагнул вперёд. Разок всего шагнул. Один шажок. - Гоже ль к таким качествам, которыми весь состав нашей футбольной команды обладает. Блистательно их выставляет, понимаешь, очень и очень эффектно ими незаурядничает - и вдруг! - скромность? Нут-ка, скромность! Ха! Сама рассуди, облачко моё пушистое, чудушко моё волшебное, тигрёна моя скалистая!

"В целом, козы в горах живут, если совсем не кривить ареалами обитания? Козы, йети, горные великаны и шаолиньские монахи. Ещё Далай-Лама и драконы. В конце концов, если в горах живёт мужик, который реинкарнировался "десять тысяч поколений" раз, то, конечно, там живут и драконы".

- На твоём месте я бы не выбирал альпинизм как хобби. Это довольно опасно, - тёмные "строки" бровей съехались к переносице Монтойи, придавая его красивому лицу обеспокоенно-встревоженное выражение. А в тёпло-карих глазах, которые глядят прямым взглядом в лицо Ами, появился блеск пристальной внимательности. И - лёгкой подозрительности. Не думает ли она быть похищенной кем-нибудь? Не думает ли жалобно при этом восклицать и протягивать к нему умильные, маленькие ладошки с тонкими пальцами? А он? А что - он?..

"Тут нужны превентивные меры против всех этих мерзавцев. Пусть они ничего ещё пока не сделали, но, конечно, могут! Потому что у них там тоже есть мужчины. А мужик, фактически, что такое? Мужик это: можешь - делай, не можешь - старайся! - юноша торопливо, быстро перебирая ногами, оказывается рядом с Вирджинией. Кладёт "лапы" ей на плечи, слегка придавливая. Теперь, на таком расстоянии, под таким освещением, хорошо становятся видны огромные, "разъехавшиеся" от дозы чуть не на всю радужку зрачки. - Есть же, хо-хо. Есть же! Уж от сих, когда мы в безопасности, - себя, такого стройного, спортивного, гладкокожего, приятного взгляду и касанию, сильного, "вооружённого" "второй сущностью" и "частным космофлотом", Тони почитал за огромный гарант неприкосновенности всех, кто только нашёл бы нужным у него искать защиты или же кого он сам бы захотел "приберечь от бед". - Хотя, пожалуй, призадумавшись. Я ведь и сам - мужик..."

Героя бросает в жар. Поскольку он понимает, что не случайно, совсем не случайно его ладони обжимают худую и тонкую линию подростковых плечиков Джин. Невозможно, беспринципно, преступно - это мелочи, пожалуй. Но. Если скандально... если скандально - то это уже непотребство. Это пресса и публичные извинения. А ведь и скандально - вторгаться в личное пространство, в интимный, можно сказать, сектор, пятнадцатилетней прекрасной девы. Шухер! Бесчиние незаминаемое!

"Ситуация патовая. Если не убрать рук - то ведь непристойность происходит. Если убрать рук - то кто знает, куда дальше их дену. Тут себе доверять нельзя. Тут никому доверять нельзя. Всё потому, что радость моя командирская, лапушка моя тираническая, это такое существо. Никому её доверить нельзя - поэтому и доверять никому, кто есть, нельзя! - пускай Тони думает эвфемизмами, в которых и не всякий углядит, будто бы он предполагает, признаёт и утверждает за Лами право на её собственную, детскую и плоскогрудую сексуальность. Но, всё же, думает он именно об этом. - Декохт идей. Ого! Кто бы знал, когда пригодится такое слово!"

- А ведь ты знала, что делает "штукенцию" - штучной работой? Произведением? Это рельеф, - самую малость, только кончиками пальцев, оглаживает ткань "одежд" напарника. - Чашка с рельефом - уже целый кубок. Доска с рельефом - уже барельеф. Картина с рельефом - это, значит, краска облазит, шелушится. От старости. Тоже - древность. Рисовали, когда ещё лопухи вместо бумаги пользовали-с. Большой редкостью тогда маляры художественные были, значит, по сравнению с вояками и крестьянами, - он самую малость щурится. - Поэтому твой нос так важен. Это целое творение. Это рычаг, опрокидывающий "таковость" в шедевральность, - сверкают - нездорово (самым краешком с психикой связано) да безумно - тёмные глаза брюнета. Неравнодушно, сердечно, жадно и любовно сверкают, пока "призыватель НЛО" смотрит на Джинни.

Отредактировано Darling (2014-05-22 01:13:17)

- Да, конечно, мы попробуем ещё раз, - Тони широко-белозубо улыбнулся, отнимая ладони от плеч Вирджинии, выпрямляясь, отступая на два шага назад. Кто знал, что девушка будет против? Брюнет - знал. Теперь, само собой, знал. Впрочем, и всегда - знал. Его Напарник - не та, кто бывает в мягком или добродушном настроении. Однако молодому человеку не нужно какое-то утешение после подобного афронта, ему нет необходимости переосмыслить свой поступок, прикинуть, как бы "всё получилось, если бы...". Всё это серый пепел пугливых чувств, ищущих сносное положение тела в реальности, чтобы "сердце меньше страдало". Нет уж, Монтойя не настолько слабоумен, чтобы утешаться чем-либо после поражения. В конце концов, он участвовал не в одной драке в пабе, он в курсе, что вовсе не нужно ожидать окончания одного мордобоя, чтобы влезть в другой. В этом суть всех "дешёвых рюмочных". Меньше зубов - больше дела!

"Шельмует же меня почём зря? Шельмует же? Шельмует. А это - плохо. Вероятно, она ещё не простила мне, что летними каникулами не видела меня каждый день, не знала, не сошёл ли, не удалился ли я от дел в могилу! - розовый кончик языка мелькает, облизывая губы от правого уголка рта до левого. - Ох... ох! Пусть этот мир столь велик, но, конечно, печальному женскому сердцу не найти местечка в этом большом мире, где оно бы не беспокоилось, - колумбиец тоскливо заламывает брови, закусывая левый уголок рта зубами. Юноша совсем забыл, что каждый день посылал от десяти до двадцати СМСок с фотографиями в стиле: "Вот шезлонг", "Вот я и шезлонг", "Вот шезлонг после того, как я на нём лежал", "Вот я сталкиваю шезлонг в бассейн", "Он тонет! Он тонет! О боже..." - Однако же! Печали вблизи любимого отличаются от печалей где-либо ещё, как небо отличается от леденца. Что?  Так я и думал. Небо нельзя лизнуть, поэтому, полагаю, оно ещё цело. Однако, печали вблизи любимого будут утешены, будут замечены, будут разбиты, казнены, разорваны, высечены, устранены и погибнуты. Погибнуты так же, как леденец будет лизнут. Так-то. Вот как. Никто не будет лизать леденец в обёртке. Она - не будет! Нет, она - не будет. Выходит, я должен... Да, прилично, без сомнения".

- Что ж, Джинни, что ж, ты обрадуешься, увидев это! - неторопливо, поскольку пальцы несколько подрагивают (у Антонио крепкое, очень крепкое здоровье, не в последнюю очередь из-за того, что у него "два тела", и даже тяжёлым наркотикам, употребляемым с 14-ти лет - непросто "разбить" в труху его организм, но без откликов в виде тремора хотя бы не обходится), расстёгивает третью пуговицу на рубашке - первые две вообще же всегда пребывают в расхлёстанном состоянии, так как грех прятать столь прекрасные ключицы - следом - четвёртую, подумав, колумбиец выпрастывает ткань сорочки из брюк, и теперь возиться с нижними пуговками. - Ты обрадуешься, узнав, что у меня нет ни одного нового шрама, поскольку я хранил свой организм, всё своё существо, в безопасности, не позволяя глобальному потеплению или каким-нибудь авиакрушениям повредить меня, - тёпло-карий взгляд бродит по помещению. В невидимой битве с чёрными точками, застящими взор юноши. Будто бы едва приметные былинки осели на зрачки, мешая видеть чётко! Ужасно выводит из себя. Но, на то он и Герой. Терпеть, метать глазные яблоки по орбитам и тем стряхнуть "ветошь" с радужек и белков. - Разве ты не хочешь, чтобы и я не волновался о тебе? - пальцы цепляются за край воротника с двух сторон, несколько распахивая тот.

"Теперь, гадом буду, она довольна, - нотки радостного воодушевления мелькают во взгляде суммонера военно-космических сил, когда он окончательно расправляется с рубахой, размётывая ту, как Бэтман плащ, в стороны. - Теперь её заботы могут почивать. О-о-о-о-о-о, я усыпитель девичьих треволнений! Проходу я им не дам, ни проходу, ни дороги. Решительно шлагбаум-с. Крэнк и закрыто. Интересно, шлагбаум изобрели вперёд гильотины или наоборот? Ну, так-то, известно, засов - отец обороны! Это понятно... тут я с собой соглашусь. Вот потому мужчина может быть бревном, и потому - быть бревном, не женское занятие, - Тони только тут замечает, что пакет кокаина, во время "трепания рубища", вылетел из нагрудного кармана, шмякнувшись об пол и отлетая к полуоткрытой двери. - Уоу!"

- П... с..., - Антонио не знает, что и сказать, растерянно полуприкрывая глаза веками, придавая своему лицу "мину таинственности", поглядывая из-под ресниц на мисс Дешам-младшую. - Мгм. Это семейное. Семейное дело, понимаешь? И досуг. Хобби. Увлечение-с. Коллекционирую!

"Нет уж, энто враки и ложь, я не могу врать. Гон и брехня! Дева Мария..."

- Я... мы... будем бороться! - Герой, наконец, решительно сжал кулаки, поднимая правую руку, и пару раз тряханув "агрессивно-настроенной дланью". - Я... мы... поедем в Африку, оглядим Сахару, возможно, терраформируем её моими способностями, расколем континент, если надо, тектонические плиты переложим, везде потекут реки, бедные жующие копчёных червей негритята будут жить в парных долинах, как амазонская, ухаживать за скотом и пользоваться Wi-Fi. Я... мы... подавим этнический терроризм на севере Испании, среди басков и на севере Ирландии, среди эйре. Я... мы... - молодой человек не уверен, что когда-либо "распахивал" весь горизонт предстоящих им с Ами "героических поступков", но на мелочь вроде борьбы с клоунами, грабящими стриптиз-бары он не собирался размениваться, когда его Напарник окончит учёбу через год. Явно не собирался. - Посетим Мексику, страны Латинской Америки, отучим тамошних состоять в наркокортелях, будем участвовать в спецоперациях против оборота запрещённых к обороту веществ. Обязательно, - глубокий вдох. - Обязательно, - мысок туфли придавливает пакет с кокой. - Обязательно это моё пагубное пристрастие будет оправдано. Веришь?

- Я говорил, что мой клуб к твоим услугам, - Тони очень редко слышит Вирджинию, а, если и слышит, то её "щебет" в основном воспринимает так же, как воспринимал бы классическую музыку в каком-нибудь концертном зале, где вдруг стал дирижировать, выползя из-под могильной плиты, покойный с век Тосканини. Для таких дел надобно приосаниться, принять благопристойную позу, повернуть голову в три четверти, словно на парадный портрет тебя списывают. И, кстати, никаких слов нет, одни только "ноты пляшут в ушах". Да и потом, стоило маленькой ладошки "приютиться" на богатом развороте плеч Героя, как он тут же совсем уж непристойно потерял связь с миром, завыбиравшись, стоит ли потереться о девичьи пальчики ухом да виском, склонив бошку, или повернуть лицо и расцеловать их? Секундные размышления стоили упущенного момента, и, словно сомнамбул колумбиец, делает несколько шагов к табуретки. По правде, реши Напарник подвести брюнета к окну и вытолкнуть в него, тот, поди, и не стал бы сопротивляться. Даже если окон - закрыто. - Я говорил, что там никто не стоит тебя! - надо думать, с учётом, что там одни парни. - И что день ото дня, день ото дня... ты - единственная надёжная моя. Самая надёжная на свете! Доказательства тому, что ежечасно прибывает население Земли, и - ежечасно же ты гипнотичней, чем всё больше и больше количество народу!

"Сесть? Должен ли я сесть? - карий взор сверху-вниз на табурет. И - чвяк каблука штиблета, поставленного на мебель. - Нет. Сидеть - это ужас. Скала! Утёс! Балкон! Что угодно! - взгляд вице-президента мечется по помещению, и, буквально через пару секунд - самое то, упирая мыски ботинок в пятки, разуться по быстрому - едва не "почесав" макушкой потолок, Монтойня прыгает на стол, осклизнувшись на бумагах, паре ручек и едва не свалив ещё что-то канцелярское, пока возвращал себе баланс. - Вот так, ножки - так. Так-то и держат! Двадцать лет держали, а тут, смотри-ка, стали бы не держать! Ха! - мечущийся взгляд останавливается на Вирджинии. - Почему она не светит нам, как солнце? И лучше даже, чем солнца. Под солнечными лучами тухнут детские трупы, погибших от голода, становятся зелёными и гнилыми, и сморщенными, как листья зелёного чая в канализации. А вдруг и светит? - шарит взор по невысокой девичьей фигурке. - Но я бы - и не увидел? О. Я бы увидел! Или нет? - правая ладонь молодого человека широко ложиться на глаза, поверх закрытых век, ощупывает сквозь них наличие глазных яблок. - Нет, увидел бы, верно говорю. Вот же гляделки-то, на месте".

- Виржиния... Л'Ами... Де... Джардин... Дешам... я - побег!

"Побеги конопли почему-то в голову лезут... Понятно, конечно, вообще, почему, первый раз на природе - штука такая. Но на ощупь-то листья не шибко мягкие. Не стелятся, что называется..."

- В душе моей побеги... - то, что Антонио не против оплестись, что дикий виноград, вокруг крыльца, вокруг Джинни, это, конечно, понятно. - И сердце моё будет биться, пока не закончиться мой забег к тебе!

"Ей-же-ей! Вдруг она решит, что я говорю, что она худая и плоская, как финишная ленточка? Ну так и что ж. Тут грань известная. Граница, отделяющая гедонизм любовников от настоящей любви. Настоящая любовь всегда воля к личности, а воля - это штука, которой проделывают усилия всякие. А гедонизм с усилиями не связан, это ясно. Да и потом, людей уважают за волю, очень даже. Как разница, что стремиться к "ленточке"? Святые Небеса, в иные времена и не знаешь, что сказать без объятий любимой! И вообще, чего ещё я! Я перед собой своим интересам не адвокат!"

- Мы спасём всех безучастных друг к другу двуногих этой планеты! - вообще, это риторика второй личности Тони, но и первая личность читает "мемуары космоагрессора", так что иногда - перенимает удачные обороты. Хотя и не в настолько нелестном контексте, в котором их использует "другая голова". К тому же, сейчас, после "касания его плеча", брюнету мнится, что Напарник это сделала потому что прониклась его планами на будущее. И приняла их как свои. Выбора у неё, правда, особенно не было. - Правосудие отступит в тень, небо и ад закроют глаза на этот старый хлам, у которого только и есть бормотание нечленораздельного лепета: "Это не твоё", а ещё несколько тюрем да книжка про плохие поступки людей, - уголовный кодекс, то бишь. - Бедный парень, что нанялся за деньги на убой от мерзавцев и злодеев, или глупый парень, что примеряет костюм злоумышленника и головореза вот и всё, что известно о правосудии,- он запнулся на миг, поскольку остальное из "инопланетных сочинений" перетолковать было изрядной сложностью. Нельзя же воткнуть в речь, обращённую к пятнадцатилетней девушке что-то вроде: "Я не согласен со многими правоведами и современными критиками и исследователями, которые требуют к своему мнению внимания на тех квазизаконных основаниях, что это де их работа"? Нет, не воткнёшь, конечно, будучи в здравом уме, особенно если ты не лектор. И если ты в носках топчешься по столу.

"Ах ты. Беседа от сердца к сердцу - лишь порождение случая... И что за неудачник вцепиться в подобную удачу только одной речью, будто бы больше ему не представиться подобный момент? - юноша приседает на корточках, раскачивается на мысках вперёд-назад. - Знает ли она, что я сейчас прыгну? - потому и не слушает других людей, и не слышит их, и, следовательно, редко понимает, как надо, что полагает, уж если они с кем-то рядом, и в одной ситуации, то и думать можно только так, то и идти можно только к тем выводам, к которым пришёл он. - Не может не знать!"

Тони, в ответ на предложение поцеловать его, даже бровью не повёл. Чепуха! Его! Его, мужчину, Героя, аргонавта 21-го века, который сдерёт, да притащит в родное царство, не то что старую баранью кожу, а шкуру и самого Солнца; его, кто не постыдиться разоблачиться для того, чтобы позировать на новую статую Колосса Родосского; его, воплощённое величие мира, кто готов собой и своей жизнью "стать и быть" любым данным им словом ("долга и ответственности", а не то, что многие - ругательным каким-нибудь). И... его... И! И! И вдруг низводить до объекта любви? Меньше, чем любви - до предмета для поцелуев? Белиберда да околесица. Что за дичайшая бодяга нескладицы пришла в голову Вирджинии? Нет, он этого не слышал никогда и ни за что запоминать не будет. А если сделать замечание касательно собственной реакции колумбийца на "ладошку девушки на плече", так ведь то она сделала не выведывая никакого разрешения, значит, от чистого сердца. Хочешь - делай, боишься вести себя как его девушка - не задавай глупых вопросов. В потемневшем взгляде брюнета - жалость, но не как между двумя слабаками в убогом положении. Нет, Антонио: пожалел-возмутился, пожалел-разозлился, пожалел-с-отлупом в очах - мисс Дешам-младшую в ответ на предложение поцелуя в нос.

"Одно хорошо в маленькой груди, - Монтойя пытается отвлечься. - Так-то, и несколько вещей хороши в груди, но, в целом, в маленькой - хотя бы то, что когда их обладательница на спине лежит, они не теряют форму. О-о-о-о-о-о-о-о. Кто бы мог даже и предположить, что подобными идеями можно подавить желание немедленно высказать всё, что думаешь? - широкое, разве что без искр, движением правой ладони, отмахивающее-взбивающее-вскидывающее, по смольной чёлке. - И всё же, женское тело и мужское тело - что может быть проще? - пара чёрных зрачков, словно пуговицы, пришитые на морду плюшевого медведя, блестят в каштановой "оборочке" радужек. Не хуже когтей горгуль "впиваются" согнутые пальцы ног в край стола, пока колумбиец ещё раз проверяет, получиться ли "хорошо да благолепно" напрыгнуть на парящую Ами. - А как? Да, как? Как-то так получается, что непойманная добыча - богатство лишь пока смотришь на неё, а стоит отвернуться - вот уже и растерял всё. С каких пор Напарник - цель охоты Героя? Видимо, с тех, как это стало дельцем "из лучших побуждений"!"

Но прежде, чем молодой человек, сидящий на корточках на столе, успевает добраться до "жертвы", мрачная тень взлетевшего (стараниями Джинни) рабочего трона вице-президента студенческого совета накрывает своего владельца, а потом - тёмная макушка уже "взвивающегося" в воздух Тони встречает днище кресла, которое в свою очередь устремляется ему на бошку (хрустят в этот момент кости черепа или трещат доски "экзотического стула без намёка на апофеоз превосходства над окружающими" - гадать не приходится, само собой). На своё счастье юноша так занят внутренним миром, что держит язык за зубами, а то не досчитался бы в нём нескольких сантиметров. Ему не совсем больно, "выключатель" сверхспособности щёлкает практически мгновенно, привычно перекрашивая смоль в белизну, изменяя черты лица, и, совсем немного - комплекцию (рубашка в плечах слегка широка, а брюки, наоборот, немного жмут). За окном, вспыхнув алым пламенем тормозных двигателей, мелькает десантный бот, всхрапнув дном об осеннюю зелень лужайки.

- К... как г... грубо б... беседовали с... с тобой к... конечно, д... двуглазое чудовище - хрипит, барахтаясь в воздухе, сбитый в какую-то зародышевую позу со стола, Тони номер два, яростно шевеля первыми фалангами пальцев на руках, стараясь вывернуться в невидимых путах гравиокинеза Лами, чтобы посмотреть ей в лицо, но алая марь кровавого взгляда доисторической обезьяны находит только обувь и носочки Вирджинии, и "выключатель" щёлкает второй раз, да так, что мигом исчезает чавкающе-чпокающий звук присосок инопланетного десанта, уже запрыгнувшего на окно кабинета студсовета с другой стороны, и примеряющихся, куда палить-то. - П... пжди... - "глотает" все гласные, но всё одно не успевает договорить "блондин", исчезнув с лица Монтойи так же быстро, как появился (он же не оборотень, чтобы превращаться по полчаса, растрясая из штанов хвостом).

Настоящий же Герой не так бодр и елозящ, как его вторая ипостась, "пустив" на пол, сквозь стиснутые зубы, плевок, неохотно "трепеча" ресницами, никак не в силах заставить себя прекратить жмуриться, будто бы, стоит открыть глаза, как он в живую увидит наковальню - в мастерской очень работящего кузнеца - на которой лежит его голова, перековываемая в дуршлаг какий-нибудь или гвоздь.

"Пришло время немых вопросов, - пару раз дёргает мыском правой ноги, стараясь как-нибудь передать видом носка недоумение и непонимание. – Главное, не получить такой же немой ответ в виде ещё одного «жаха»... Нут-ка а вдруг я научился прыгать, что спайдермен... То ли это наезд какой галимый, - левая ладонь обхватывает лодыжку Джинни, и колумбиец старается утянуть, замять, затащить девушку под себя, чтобы закрыть со всех сторон от вероятного нападения неизвестного противника. Догадаться, что его избила собственная любимая – это он никогда не догадается. В отличие от "сожителя по мозгу", который умеет складывать "два плюс два": из препятствия сверху и кое-чьей способности к манипулированию гравитацией. - Боги, и угораздило именно сегодня нанюхаться, словно собираюсь развлекаться, колотя палкой по луже собственной блевоты. Кстати говоря, вот почти и она, - хоть и мутит, хоть и судорожно "жмётся" пищевод, а, всё же, Антоино как-то ещё держит завтрак и обед в себе. - Убери уже свои ноги у меня из-под носа!"

Отредактировано Darling (2014-06-05 01:29:22)

- ПХУЭ!.. - гневно рявкнул, рычаще гаркнул, ревуще, в целом, "проблевался" Тони№2 - жёлтой мутью желчи, которая в пасти досталась ему - что называется по наследству - от "первой формы". Ещё бы. Кто крутит человека с сотрясением мозга, как вздумается? То на спину перевернут, то в воздухе подвесят. Не удивительно, что колумбиец счёл за лучшее - перекинуться во "второго себя". - Н-н-н-ну... тьфу, тьфу, тьфу-т-ты, - розовый кончик языка слизывает бледно-прозрачную гадь с губ, и тут же следуют плевки... без особого направления. - Думаешь, недостойно, м? - багровый, с прескверным выражением, алый взгляд "ищет" глаза Вирджинии, как для серьёзного заявления. - Недостойно - проглотить, а не выплюнуть. Во всяком случае, вреда от такого много не бывает. Плюй направо, плюй налево. Кто может - утрётся, кто не может - захлебнётся или "украситься", верно ж? Всякая мразь вечно боится, что её запомнят, как она есть, поскольку делает какую-то чепуху, ноль в теории и корень из ноля в практики. Всё - от тщедушия. Ф-с-с-с-с-с-с-с-с, - набирает полные лёгкие воздуха. - Хкх-тьху, - чуть не через всю комнату, к подоконнику, "запулил" слюной. - Ты ж в моей команде, м? Плюй давай, - беловолосый засучил ногами, ища опору. И - нашёл. С хрустом сломанных ножек приник, заломался к полу, стол, на который положил свой "клюв" Х-винг, занявший добрые 70% помещения комнаты студенческого совета Скай Хай, подпёрший соплами дверь.

"Но мы не о том, не-е-е-е-е-е-е-е-ет, совсем не о том, - чёрные носки заскользили по серо-стальной броне носа истребителя, пока Герой пытался придать себе пристойный вид. Т.е. - изобразить, что он вполне прилично стоит на своих собственных ногах на "единице москитного флота", а не - болтается в воздухе. - А-а-а-а-а-а-а-а. Зависаю, всё же. А я, как ни посмотри, чертовски крут, когда зависаю".

- Как бы там ни было... Какого чёрта какой-то Ваалфегор сидит с тобой в моём кресле? - молодой космический захватчик повернул лицо слегка в сторону, искоса оглядывая мисс Дешам-младшую, при этом - потихоньку застёгивая свою рубашку. - Наверняка он делает это с самыми презренными мотивами. Ты, Жинни, его поощряешь? Поощряешь же, ну? Тц, - дёрнул левой щекой, потом головой, а потом - и вообще всем телом передёрнулся, чуть не "слетев" в истребителя. - Да ещё рассказываешь о нём. Думаешь, в лицо опасности смеёшься этим? А? Смеёшься? - затрещала столешница, когда Х-винг "пополз" слегка вперёд по поду, чтобы Тони было удобней дотянуться до Ами. - Ты чего финтишь? Я же знаю, никакого Фигора тут нет и в помине. Я бы запомнил эдакого.

"Нехорошо, вообще-то, ловить людей на лжи. В смысле, что же хорошего в том, что узнаёшь, что человек - врун? - тонкие бледные пальцы в жесте "задумчивости" мнут острый подбородок. - С другой стороны, вдруг Ваал - псевдоним? "Здравствуйте, столик на двоих на имя Ваалфегора". "Простите, сэр, но таких нет". "Да вот же, Гарри Смит". Может, и псевдоним... А это что? - правая "грабля" прижалась к груди Монтойи. - Сердечко трепещет. Если псевдоним, то, ...дь, сердечко, ...дь, трепещет! О чём это говорит? Что самое время вытащить белый флаг, выкинуть его, так сказать, перед правдой. И задушить им ублюдка!"

- Да, погодка хоть куда, - стараясь не терять "уверенной позы" на носу "кораблика", он изредка подёргивает коленками. - Хотя, конечно, не так, как ты.

"Как она что? "Не так, как ты - хоть куда". Куда? Да если она не девственница хоть с одного конца - это будет... будет... в чёртовой примитивной речи нет ни одного подходящего слова. Хотя. Может... Хм. Спрут? Спрут - звучит довольно стрёмно, я полагаю. Ну, нет. Я, пожалуй, против таких жестоких моментов, как спрут".

- "КТО-НИБУДЬ"! Ох. Не крик, не настоящий, но - выражение глаз. Видела такое когда-нибудь? - белые "полосы" бровей приподнимаются. - Не ручаюсь, что тебе понравится подобная лирическая величина в мужских зенках, - смотрит направо, налево, по углам, словно ожидает, что "неведомый Гор" выскочит прямо сейчас. - Знаешь, чего нужно делать в таких случаях девушке? Одеться медсестрой. Возьми шприц. Да, шприц возьми. Больше можешь ничего не одевать, этого уже достаточно... Ведь, хм-м-м-м, ему уже нельзя будет помочь, - аж с зубы хрустят, так "перетирает" их друг об друга, скалясь в широкой улыбке. Или её подобии. Как если бы велоцираптор обрадовался подаренному Хbox'у. - Да, погодка хоть куда, денёк, что надо, аж кровь в жилах стынет, - следить за логикой речи - не удел Тони ни в одном из воплощений, он никогда не думал, что "сказал всё, что хотел", что "вот, фраза закончена". Что? Глупости! - Он тебе угрожал? Шантажировал? Э? Как ты могла сказать об этом только сейчас, - беловолосый ёрзает и елозит, стараясь как-нибудь избавиться от удерживающего его гравиокинеза. Чтобы пойти - и разобраться. Не понятно, как. Но - если убить всех, то - не промахнёшься. - Я их до последнего жизней полишаю!..

"Это точно. Ваалфигор. Звучит, как название банды, к слову. Спрут им покажется детскими шалостями! Дай только слезу с этой х...и! Но - групповуха в кресле! В моём кресле! Надо признать, у них есть гибкость. Этого не отнять, конечно".

- Они, блян, у меня в детство впадут! Будут в коляски влезать без проблем! Да вчетвером. А то и впятером! Да что там, в баскетбольную корзину, в игольное ушко пролезут! Высокий травматизм каких-нибудь прыжков без парашюта будет "ничего" по сравнению... Да ё-маё! - стопы стараются "обнять" "клюв" Х-винга, чтобы хоть сколь-нибудь приземлиться-приспустится. - И - официальные версии ничего не будут утверждать. О них вообще забудут!