Одежда: трусы и короткая белая ночнушка.
Яркие лучи солнца неторопливо пожирали здание по кусочкам, с любопытством и интересом заглядывали в окна и очень огорчались, наталкиваясь на противные цветастые шторы. Оставляя около таких окон своеобразный караул, нарушители спокойствия беспрепятственно продвигались дальше, доставляя неприятности заспавшимся ученикам Академии. Однако, все правильные ученики, осознававшие обязанности и правила школы, не валялись в ворохе подушек и одеял, встав еще задолго до золотого светила. Именно они довольствовались завтраком, шумными и бессмысленными разговорами и благосклонностью учителей. Лучи солнца, наблюдая за жизнедеятельностью людей, продолжали трапезу. Но вот армия наткнулась на непреодолимое препятствие! Стекла окон были заклеены черной изолентой и мусорными пакетами изнутри. Белым по черному писано: "Пошли прочь". Оскорбленные принялись с особой бойкостью прорываться сквозь черный барьер, но не достигли никаких успехов, а если и достигали, то наталкивались на шторы, которых сил преодолеть уже не оставалось.
Эта комната явно проклятый материк. Независимая от времени снаружи, она держала в себе одного единственного жильца, дни и ночи просиживающего за мангой или монитором ноутбука. Под трудолюбивой, в этом плане, рукой выстроилась настоящая непреступная крепость. Вся маленькая мебель была перетащена в левый угол комнаты, наставлена друг на друга и затянута простынями и полотенцами разных цветов. Каким-то образом конструкция держалась и не падала. Не у дел остались только предметы в ванной и большой шкаф в противоположном углу. Входом в это сооружение являются обыкновенные занавески. Изнутри слышен только перестук клавиш и иногда безумный тихий смех, вызванный каким-нибудь особо смешным моментом. Иногда тишина прерывается тихим бормотанием.
Внутри все выглядит еще кошмарнее. Бардак из вещей, набросанных тут и там, множество одеял и покрывал, свернутых под причудливыми углами, около восьми подушек разных размеров. В великолепии тканей нашел место длинный журнальный столик, уставленный работающими мониторами. Две клавиатуры еле втискивались, что уже говорить о трех мышках, одна из которых валяется под столом не первый день. Где-то в дальних углах относительно ровным рядом стоят книги, аккуратно сложена стопка дисков. В коробках лежит куча всякой мелочи. Главное украшение - обилие мусора и горка посуду, выставленная за пределы конструкции.
Темноволосая девушка, активно печатающая последние три часа, наконец-то нажала на кнопку "отправить". Она отвечала на вопрос пользователя, направленный на любовную тематику. Кто, как не она, знала об этом больше всего? Вот и поспешила расписать мысли на бумаге Word'a. Разумеется, ей немедленно пришел ответ с благодарностями, несколько колких замечаний, благополучно проигнорированных. Внимание было обращено на почтовый ящик, куда только что пришло письмо. Директор, по видимому, не терял надежды. Это уже четвертое письмо. Как-то мало, если учесть, что сегодня двенадцатое число. Хотя какая разница? Абсолютно никакой. Разве что содержание странное: "за тобой зайдут". Куда зайдут? Она здесь, а он там. Ее нет там, где есть он и они. Об этом никогда не следует забывать. Забросив в рот чипсинку, девушка продолжила бороздить просторы интернета, но тут ей неожиданно ударило по голове. Разум настойчиво требовал немедленно лечь спать, ибо вся ночь прошла за написанием каких-то незначительных вещей. Первые полчаса прошли в борьбе с желанием немедленно потерять сознание. В конце концов мозг наплевал на желания тела, показал большую фигу и отрубился. Вместе с ним на бок повалилась и девчонка. Ее сон был странен: дыхание настолько слабое, что кажется, будто его нет. А с природной бледностью ее легко можно принять за труп. Но какая разница? Никто не примет, ведь они все там, а она здесь. Они все тут, а она там.

Отредактировано Pan Da Yang (2014-05-23 13:43:38)

Не удивительно, что найти Риту в комнате не удалось - в солнечные дни оставаться в помещении казалось ей настоящим кощунством, поэтому чуть ли не с рассвета, когда настойчивые лучи взбирающегося на небосвод дневного светила будили её, привычную к раннему пробуждению, она отправлялась гулять по территории школы, возвращаясь лишь ко времени начала занятий - если они были (а иногда и совершенно случайно о них забывая), или к обеду, чтобы, собственно, подкрепиться и устроить себе полуденный сон. Порой она задрёмывала и где-нибудь в парке, благо уверенно держащаяся тёплая погода позволяла не простыть. В виду маячившего на горизонте прихода осенней, дождливой и промозглой, поры, перспектива прикорнуть на лавочке под сенью деревьев, в зеленоватом полумраке, перемежающемся пятнами теплого света, гревшего кожу и убаюкивающего, равно как и тихий шелест листвы, выглядела еще более привлекательной, и воспрепятствовать этому зову было практически нереально, да и не нужно.
Так что покуда соседка её давала согласие оповестить прохлаждающуюся где-то сожительницу, та только потирала глаза и разминала затёкшие от долгого лежания на твёрдой поверхности руки, ноги и шею, лениво отмахиваясь от мелких мошек, примостившихся на подоле запылившегося некогда белоснежного платья, изрядно помятого теперь, как и его владелица. Жмурясь и зевая, девушка помассировала голову, тоже уставшую от спанья на скамейке, очень уж отдаленно по свойствам соответствующей мягкой перине. Процесс перехода в нормальное, бодрое состояние грозил затянуться, если бы не напомнивший о себе громким урчанием желудок, глас которого игнорировать нельзя было точно в той же степени, что и позывной природы, ведь его потребности входили в число основных инстинктов любого живого существа. Пусть и существо пока полуживое и сонное.
Перед тем как посетить отчаянно дожидающуюся её столовую, Рит предстояло зайти в общежитие за карточкой, нужной для оплаты грандиозного завтрака, который она нафантазировала себе по дороге к кампусу. Носить подобные мелочи с собой - всякие карточки, телефоны и прочее, она и не пыталась, зная, что обязательно посеет их. Лучше лишний раз заглянуть в комнату, где ничего не потеряется (или потеряется на такой площади, какую можно обследовать за минимальный срок, перевернув всё вверх дном, к примеру).
Достигнув своего жилища, Рита, смахивая на невменяемого зомби, тыкающегося в стены в поисках плоти для употребления в пищу, сразу полезла рыться в вещах, бормоча что-то о торте-мороженом. Наблюдавшая за этим действом соседка "зомби" скептически хмыкнула, но исправно доложила, что гулёну искали. Та встрепенулась, услышав это, и наконец раскрыла глаза пошире. Тут и карточка обнаружилась, но зато куда-то делся недавний зверский аппетит.
По совету приятельницы заново причесав растрепавшуюся шевелюру, она пошлёпала на третий этаж, смутно представляя, что понадобилось там Рику и зачем он звал её туда. Насколько она знала, наверху жили по большей части учителя и некоторые ученики, но по одному, а не как на двух других этажах - по двое. Кроме того, оттуда у неё была знакомая по клубу рукоделия. Вот, пожалуй, и всё, известное о той части кампуса. Повторное проматывание этой информации как-то не особо разъяснило ситуацию, но она к тому моменту не до конца пришла в себя, чтобы сильно вдаваться в размышления. К тому же, путь до цели оказался очень коротким, не располагающим к продолжительным раздумьям - всего-то два лестничных пролёта и прямо по коридору.
На пороге в 308-ую её настиг очередной зевок, и она не заметила, как беспрепятственно вошла внутрь... погружаясь в темноту.
Патц на плече завозился, будто предчувствуя неладное, но его хозяйка пару секунд тупо гипнотизировала заклеенные чем-то окна, недоумевая и не понимая ровным счётом ничего. Затем взгляд перекинулся на странное сооружение; она зависла, потом нахмурилась, подошла крадучись и робко тронула "стену" конструкции, наткнувшись пальцем на махровое полотенце. Бельчонок откровенно взбесился, хлестнув мохнатым хвостом по щеке девушки. Она изумлённо потёрла щеку, опять уставилась на "здание".
А после сорвала одну из простыней.
Немая сцена. Увиденное не развидеть, верно? Рита сейчас осознала всю горечь, которой пропитывали эту фразу миллионы людей, в который раз застыв каменным изваянием в позе тореадора, приманивающего быка тряпкой. Кстати, ворвись бы тут же в комнату разъярённый бык - она бы и этому уже не поразилась.

Развернувшаяся перед глазами сцена до боли напоминала вырезу из какого-то малобюджетного фильма. Тем эти фильмы и хороши, что порой гадишь в них нечто свежее и необычное. Запутавшийся мозг каким-то задним местом умудрялся отмечать реальность, не позволяя погрузиться в мир самобичевания и тишины. Тишина наступить не хотела, ускользала из рук. А руки эти тянулись за лентой, привязанной к хвосту здравого смысла. Вот лента поймана и неожиданно резко повязана на горло. Пан Янг схватилась за него, всхлипы участились, резанувшая внутренняя боль разом затмила сомнения. Откашлявшись, красноглазая вытянула руки вперед, не позволяя Рите приблизиться. Яркий поток здравой (или неочень) мысли полился сплошным потоком.
"Это моя комната. Я нахожусь в своей комнате. Кроме меня тут еще двое. Один из этих двоих меня поцеловал. Нагло, без спросу, первый поцелуй. Как в седзе-манге. Он же Тверь не будет меня преследовать? У меня теперь не будет "ту-думов"? Ага, они уже были, в десятикратной порции. Но он ведь меня прямо сейчас под венец не поведет? Нет, у жизни явно жанр не тот. Попробует, так надо начать мяться и предъявлять права. У главных героинь это дело редко проходит, но иногда все же получается. Тогда от меня отстанут, поставят какой-нибудь глупый ультиматум, а на следующий Бень уже не найдут, ведь я буду в своем мире, в своем домике, и никого там нет..."
Тихий истеричный и даже немного безумный смех заполнил комнату, нарушая секунды возникшей тишины. Оторвав взгляд от пола и более-менее сфокусировав его на реальности, Пан Янг наткнулась на лицо незнакомки. Новое действующее лицо, ранее как-то не осмысленное, вызвало очередной фурор и панический страх. Этот страх очень явно отразился в алых глазах черноволосой, а темные круги под глазами вкупе с бледной кожей оживляли картинку из фильма ужасов.
- Ж-живая... - Это было вовсе не то, что хотела сказать Пан Да. Просто ее разум н выдержал мощного психологического удара. Она около полугода не общалась с реальными людьми, закрывшись даже от дедушки, а тут неожиданно к ней вламываются. И ладно бы это был один человек или двое, зашедших одновременно, но когда действующие лица спектакля появляются по очереди, ошарашивают и пугают, человеку свойственно потерять себя и шлепнуться в настоящий обморок. Вот только у вампиров нет обморока, у них есть желание спать и желание есть. А еще навык природной самозащиты, когда сознание не справляется с нагрузками. И именно в это состояние впала Пан Янг.
- Е~да? - Буквально лаского пропела она, плотоядно скалясь, облизываясь и шипя. В глазах погасли крохи разума.  Настоящая Пан сейчас впала в настоящий транс от шока, на смену ей пришло голодное чудовище из сказок.

Уже более-менее восстановившая спокойствие и душевную гармонию Рита намеревалась добиться разрешения конфликта и урегулирования всех вопросов, затем извиниться перед Риком (и правда, что это на неё нашло...), переспросить, что он там хотел сделать по поводу клуба, и после этого покинуть злосчастную комнату. Она вовсе не возражала против того, чтобы вести переговоры с Янг на расстоянии, и послушно замерла, когда та протянула руки, обозначая допустимую границу.
Но сложно было подготовиться к зазвучавшему полубезумному смеху, так неожиданно вторившему недавней "звуковой ассоциации", придавая ей оттенки специфические и весьма жутковатые. Незаметно семейная комедия перерастала в триллер, о чем намекнули устремленные на нарушительницу спокойствия вампирши красные глаза той с плещущимся в них страхом, горящие двумя углями на бледном изможденном лице. Осознав, что Пан Да только сейчас по-настоящему обратила на неё внимание, Рит поняла и то, что как-то не рада этому, хотя чуть раньше как раз хлопотала о том, чтобы установить контакт и привести потерпевшую в чувство.
Привела. Правда, в чувство (или к чувству) голода.
Много общаясь с животными, девушка научилась различать их эмоции и не прибегая к проникновению в их разум с помощью сверхсил. Янг, шипящая и демонстрирующая зубы, была не совсем зверем (внешне, по крайней мере), но и не человеком, и уловить изменения в её взгляде удалось сразу. В противоположность Рику, не воспринявшему странную фразу "спасенной" почти никак и углубившемуся в изучение коллекции манги, Рита принялась быстро соображать, анализируя состояние явно нацелившейся найти "еду" здесь и сей же час впечатлительной и "веселой" отаку.
"Что за чертовщина?.." - в поле зрения попали запечатанные окна; вновь посмотрев на облизывающуюся в предвкушении трапезы черноволосую... эм... девушку? или как назвать пробудившееся в ней существо?, она пришла к неутешительному выводу, что та нездорова и вряд ли адекватна, потому что никто в здравом уме и теле не станет организовывать свою жилплощадь подобным образом - исключая солнечный свет и строя какую-то халабуду. Нет, предубеждения ей не свойственны, всякое бывает, и у неё-то причуд целая куча, включая периодическое возникновение желания "поразить всех", из разряда, так сказать, чтобы легла вся маршрутка, но в данном случае, похоже, простой прихотью дело не ограничивалось, что вызывало очень серьёзные опасения.
Медленно выпрямившись, Рита аккуратно подобрала брошенную на пол простыню, внимательно наблюдая за тем, как поведет себя Пан Да.
- Я, пожалуй, пойду, - решила она попытать удачу ретироваться с миром, произнеся это четко, но не громко, и осторожно отступая. Не хватало еще выдать страх, успевший тихонько постучаться в сердце. Чудовище в теле столь хрупкой ученицы - это почти практически так же внезапно, как и та сцена, в коей она играла главную роль и зрительницей которой стала Крэнлаи минутами ранее.

- Тру-ла-ла, тру-ла-ла, буда-буда-будабу-да! - Кто сказал, что тишина присуща общежитию? Никто. А если этот "кто-то" бы сейчас попался одному субъекту под руку, то удостоился бы длинной и витиеватой речи ни о чем и обо всем одновременно. Брьен не привык ходить в тишине, особенно подвыпивший. Еще больше он не любил ворчать про себя, обычно высказываясь вслух, перебивая других и заставляя их проглатывать грубость старшего. Кто что скажет? Никто ничего не скажет. Дерзить такому придирчивому старику себе дороже. Именно поэтому редкие ученики, встречавшиеся на пути, провожали сбрендившего деда удивленными взглядами, но приставать к нему с вопросами не решались. Их отпугивал его на редкость официальный вид, включающий черный костюм с галстуком и лакированными ботинками. Одежда жутка неудобная, но добавляет некого шарма, а заодно присваивает лживый статус безусловно важного человека, предположительно учителя, решившего прогуляться или провести внеплановую проверку. Каждый руководствовался собственными доводами, но не лез, за что старик вручил бы им отдельное спасибо, если бы волновался о мнении окружающих. Но его совершенно не заботили чужие мысли, он направлялся к заветной триста восьмой комнате, где живет любимая внучка.
Надо сказать, Пан Да Янг дед не просто любил, а обожал всем сердцем. По его скромным заверением, она куда лучше дочери, куда более сдержанна и обладает чудесной улыбкой. Эта улыбка приходила на ее личико крайне редко, обычно только в обществе родного человека, искренняя и теплая, для Бьернвальда бесценная. Его волновала только излишняя замкнутость девушки, боящейся других людей, предпочитающий скромный мир уединения. Первые несколько лет он честно пытался помочь ей справиться с этой зависимостью, но потерпел сокрушительное поражение. Пан Янг могла улыбаться и вести себя как обычный ребенок только в его обществе, стоило появиться кому-то еще, как возвращались ее безумные страхи, препятствующие общению любого рода. При наихудшем развитии событий внучка вовсе теряла сознание, оставляя обитателям реального мира милый подарочек в виде кровожадного. Бедняжка не может осознать, что вполне способна контролировать этого монстра и уже подсознательно им управляет... Бьерн бился над этим как сумасшедший, но ему пришлось отступить и пустить дело на самотек. Однако любимицу навещал едва ли не каждые два дня, насколько позволял график. Хотя о каком тут графике речь? Видимо, какая-то работа все же есть, если не сидит с внучкой круглые сутки.
Песня оборвалась, едва стоило увидеть открытую дверь в комнату. Пан Янг, конечно, ее не запирает, но на распашку никогда не оставляет, а всякий гость предпочитает ее закрывать. Опасения подтвердилось, когда раздалось до боли знакомое шипение и грохот падающих объектов. Бывалый вояка сорвался на бег, наплевав на все приличия и буквально влетел в комнату, где узрел настоящий бедлам. Порушенное личное пространство внучки и двух незваный гостей.
- В сторону, живо! - Только и успел крикнуть Бьерн, когда черноволосая рванула на Риту и Рика. Благо, ученики полной размазней не были, слаженно смогли увернуться от атаки и накинуть на голову обезумевшей белую простынь.
Упавшую Пан Да мигом подхватил старик, скинув с нее простынь одним резким движением и приложив ладонь к ее лбу. Сила, с которой сняли ограничения, захлестнула мужчину с головой, но он легко взял над ней контроль, пробиваясь сквозь барьеры разума. Ему не нравилось использовать телепатию таким образом, но сейчас он был вынужден силой пробраться в голову внучке и вернуть ту в реальность. С его силой Бьернвальда приходилось считаться, он мог запросто контролировать других людей или внушить им что-то. Вот и сейчас, пробравшись в черный омут, в который стремительно падала Янг, он схватил ее за руку и вытащил на поверхность, остановив падение.
- Тише-тише, - тихо говорил он, не отрываясь от работы. Наконец девушка в его руках расслабилась, умиротворенно выдохнула и мирно засопела. Улыбнувшись, старик перевел внимание на гостей. Одного гостя он знал, помниться, даже пил с ним несколько дней назад, но воспоминания были слегка расплывчаты. Вторую, кхм, гостью видел впервые, однако не отвлекся на ее прелести, как обычно бывает, а задал серьезный вопрос:
- Что здесь произошло? - Мог бы просто считать из их голов, но не захотел. Лучше сделать все вполне человеческим и мягким путем.